Зазвенит и утопится в тишине...
Софья Возрастные ограничения
Зазвенит и утопится в тишине
Твой надменный, твой нежный голос.
Ты читаешь стихи о себе, обо мне,
На лицо тихо падают волосы.
Мне слова не важны, рифма мне не нужна —
Ты читаешь, и мне уже нравится.
И мы в кухне пустой просидим допоздна,
И не станем за искренность каяться.
Загорятся глаза ярче всяких свечей,
Вспыхнут в шторах рассветные искры.
Не заметим упрямых пурпурных лучей,
Что к земле прислонились так близко.
Не заметим, что снова пора начинать
Бесконечные круговороты —
Нерасправленною остается кровать,
Недосказанным будет что-то.
Под пронзительный звон, разрезающий мглу,
Ускользнет недотрога-романтика.
Ты испуганно вздрогнешь, я грустно вздохну —
Утром грезы — как горстка фантиков.
Никому не нужны и не стоят гроша
Возведенные за ночь империи
Без расчетов, бумаги и карандаша — Из прозрачных мечтаний строения.
Только ты понесешь эти замки в себе,
В глубине темных глаз отражая,
Сохрани их, прошу тебя, в хмурой толпе,
В долгий день, в сотый раз уезжая.
Ты морщинкой улыбки у краешка губ
Оживляй незнакомые лица.
И мечтам не позволь, словно голоса звук,
В суете шумных дней раствориться.
Твой надменный, твой нежный голос.
Ты читаешь стихи о себе, обо мне,
На лицо тихо падают волосы.
Мне слова не важны, рифма мне не нужна —
Ты читаешь, и мне уже нравится.
И мы в кухне пустой просидим допоздна,
И не станем за искренность каяться.
Загорятся глаза ярче всяких свечей,
Вспыхнут в шторах рассветные искры.
Не заметим упрямых пурпурных лучей,
Что к земле прислонились так близко.
Не заметим, что снова пора начинать
Бесконечные круговороты —
Нерасправленною остается кровать,
Недосказанным будет что-то.
Под пронзительный звон, разрезающий мглу,
Ускользнет недотрога-романтика.
Ты испуганно вздрогнешь, я грустно вздохну —
Утром грезы — как горстка фантиков.
Никому не нужны и не стоят гроша
Возведенные за ночь империи
Без расчетов, бумаги и карандаша — Из прозрачных мечтаний строения.
Только ты понесешь эти замки в себе,
В глубине темных глаз отражая,
Сохрани их, прошу тебя, в хмурой толпе,
В долгий день, в сотый раз уезжая.
Ты морщинкой улыбки у краешка губ
Оживляй незнакомые лица.
И мечтам не позволь, словно голоса звук,
В суете шумных дней раствориться.
"Что к земле прислонились так близко" — прислоняться близко или далеко нельзя, можно только вплотную.
"Нерасправленною остается кровать" — слышимое ударение на «ю», звучит совершенно не литературно, не по-русски.
Вообще, после двух хороших первых катренов ощущение такое, что «вся команда цела и машина пришла на честном слове и на одном крыле» ©. А ужмите-ка все эти глубокие смыслы до блоковского размера в 20 строк, оставив нетронутыми первые восемь. Такой концентрат, имхо, всем и всему пойдёт на пользу. Может ведь получиться почти наравне с Ахматовой. Как минимум — с Бродским. )