О БЕСКОНЕЧНОМ ХОДЕ ВРЕМЕНИ, О ЗЛОВЕЩЕЙ УЛЫБКЕ

О БЕСКОНЕЧНОМ ХОДЕ ВРЕМЕНИ, О ЗЛОВЕЩЕЙ УЛЫБКЕ
НЕБЕСНОГО МЕСЯЦА И О НЕУТОЛИМОЙ ЖАЖДЕ ЖИЗНИ.

Заржавленный месяц кривит небеса,
Улыбкой ночной, одичалой природы,
Но… стрелку, ему, не согнуть, на часах,
Ни людям, ни чёрту, ни Богу,… в у-г-о-д-у.
Одно заржавеет, другое блеснёт,
Свежайшею гранью, покинув шлифовку,
Роженица тужит, тяжёлый, живот,
Тяни, акушерка, ж-и-в-у-ю, обновку.
А вытянув, тут же,… младенцу,… шлепком,
Напомни, что, это – всего, лишь, начало,
Для блеска,… возможно: он, будет, в каком,
На грешной земле, покорять пьедесталы.
Возможно и будет, возможно и нет:
Коррозия, в душу, зубами, вопьётся,
Придётся по сердцу звучанье монет,
Оно, учащёно, крамольно, забьётся.
Из памяти вырвав заржавленный крик,
Небесным серпом, обеззвученный, острым,
Вчерашний младенец – сегодня, старик:
Из ангела, ставший, дремучим прохвостом,
При свете, ржавеющем, слово «донос»,
Напишет, дрожащей рукою, с оглядкой,
Как будто, стоит, за спиною, Христос,
И божьей слезой, орошает тетрадку.
Но прежний,… часов,… не нарушится, ход,
Чужие распятья, ему не помеха,
И кто-то утонет, а кто-то всплывёт,
Не слыша глубин, безголосого, эха.
Часы, каблуками, солдатских сапог,
Громят тишину на взрыхлённом асфальте,
В наличие – чёрт, но отсутствует Бог,
Он занят проблемой, отелей, на Мальте,
На Кипре, где сытых туристов тела,
Ржавеют, на солнце, копчености – ради,
А где-то, деревня сгорела дотла,
И смерть ожидает, кого-то, в засаде.
И кровь начинает, темнея, ржаветь,
Весь ужас войны, превращая в привычку,
И ржавые кони, на ржавой траве,
Заржут, очумело, в ночной перекличке,
Исчезнув во времени,
… ржавых подков,
Оставив, изгибы – дверною приметой,
Как будто, с тяжелых, слетев облаков,
И «лыбится» месяц из ржавого лета,
Из осени жухлой, из жуткой зимы,
Что, ржавой весной, растечётся, однажды,
И всё-таки, люди, рождаться: должны,
И к жизни, своей, не утрачивать… жажды.23.06.2010г.