Стихотворения (книга)
Александр Посохов Возрастные ограничения 18+
Александр Посохов
Стихотворения
Москва
2025
Стихи и миниатюры бывают разными, будь то лирика в несколько строф, замысловатое четверостишие, эпиграмма, частушка или просто любой стишок на любую тему. Создать выдающееся стихотворное произведение невероятно сложно и мало кому по силам. Автор понимает это и заранее соглашается с тем, что не все его работы, вошедшие в данный сборник, отличаются глубоким смыслом, метким подбором слов, интересным речевым оборотом, стройностью или музыкальностью ритма. Но он всё же очень надеется, что кому-нибудь что-нибудь понравится и заставит хотя бы слегка улыбнуться или немного задуматься.
В данном сборнике два раздела: стихи и четверостишия.
Стихи
Свети, Поэт!
Не тот, кто в драке всем назло
Идёт на арматуру,
Герой. Их много полегло
Случайно, спьяну, сдуру.
Куда труднее долго жить,
Все муки и напасти
Терпя. И не хотеть добыть
Ни золота, ни власти.
И не сгорать, как факел, нет.
Пугает тьму святая
Свеча. Она в тебе, Поэт.
Свети, мой друг, не тая!
* * *
Чужая
Чужаков за стол сажая,
Щедрой трапезой маня,
Стала ты совсем чужая,
Не родная, не моя.
Под крылом твоим ликуя,
Корчат рожи чужаки.
Ждут упрямо, что сбегу я
Иль повешусь от тоски.
С чужаками так не дружат.
Сколько ты их не лелей,
Всё равно они разрушат
Петергоф и Мавзолей.
Неужели ты готова
Жить, святое не храня,
Без Крылова, без Толстого
И, конечно, без меня?
* * *
Меня тут нет
Весна.
На кладбище стою
И вниз смотрю:
Могилы, имена,
Чужие судьбы.
Ещё чуть-чуть бы,
И сам улёгся б на
Одно местечко
Среди цветущих верб.
Но глянул вверх,
А там овечки –
Облаков причуда
И благодатный свет.
Пойду-ка я отсюда,
Меня тут нет.
* * *
Романс
Ты прости меня, если не забыла.
Если та же всё под окном сирень.
Если к прошлому сердце не остыло
И любимой быть всё ещё не лень.
Небо белое, небо голубое.
Облака плывут в сторону твою.
Где бы ни был я, ты всегда со мною,
Я по-прежнему лишь тебя люблю.
Не заметил я, что любовь земная
Протекает в нас тихою рекой.
Ты прости меня, милая, родная,
Что мечталось мне о любви другой.
Пусть потеряны старые открытки,
Но не надо нам думать о былом.
Может, встретимся у твоей калитки.
Может, счастье вновь посетит твой дом.
* * *
Сказка о Маузере
Жил старик со своею старухой
У самого моря Балтийского.
Раз закинул старик невод в море –
Пришёл невод с Маузером матросским.
И молвит тот голосом человечьим:
– Чего тебе надобно, старче?
Ему с поклоном старик отвечает:
– Да надобно нам машину новую,
Старая совсем уже не стирает.
А пенсия у меня – кот наплакал,
И у жены – с нос гулькин.
Забранил Маузер старика:
– Дурачина ты, простофиля.
Сказал же Владимир Владимирович:
«Разворачивайтесь в марше!
Довольно жить рабским законом,
Данным когда-то Адамом и Евой,
Буржуйскую клячу загоним,
Левой, Левой, Левой!»
Не понял старик ни слова
Из слов товарища Маузера
И продал его антиквару
Как раз по цене новой стиралки.
* * *
Ошибки
Ошибся, что родился,
Ошибся, что учился,
Ошибся, что женился,
Что съел сосиску поутру.
Ошибся, что не клялся,
Ошибся, что не шлялся,
Ошибся, что боялся,
Что ошибусь, когда умру.
* * *
Всё мчимся мы
Всё мчимся мы, мчимся мы, мчимся мы
В каком-то пустом направлении,
С глазами по-детски лучистыми,
Случайное поколение.
Не каемся мы и не маемся,
Идею сменив на вопросики.
Про Зимний забыть всё стараемся,
Как брали его матросики.
Как силы росли пролетарские,
Сведённые общими целями.
Как пали регалии царские
Под варварскими прицелами.
Не помня, не зная, не ведая,
Как вехи придать направлению,
Когда-нибудь с теми же бедами
Примчимся мы в Смольный к Ленину.
* * *
Не люблю я
Видно, всё во мне помято,
Всё изломано во мне.
Не люблю я больше свято,
Не мечтаю при Луне.
Безразлично мне сегодня,
Как и завтра и вчера.
Ночь – заманчивая сводня,
Не приходит до утра.
Я давно уже не помню
Годы, встречи, имена.
Тех, с кем очень был нескромным,
Отражалась в ком Луна.
Не люблю я. Но неужто
Из-за рваных нервов-струн.
Может, просто, потому что
Было слишком много Лун?
* * *
Я – графоман!
Я – Графоман!
Как граф Толстой или Донцова,
Как все великие. Поэтому я снова
Сижу за письменным столом
Над кнопками перед экраном.
Ложь и обман,
Что лучше быть козлом,
Чем графоманом.
Кто просто блеет и жуёт,
Тот дольше смерти не живёт.
Мне ж умирать всегда не время:
Поскольку вечно думать надо,
Какое слово подобрать,
Пока Пегас не перестал летать.
А что до званий, то награда
Уж то вполне, что я и есть
Бессмертное писательское племя,
В одном строю с Донцовой и Толстым.
Известным стать таким
Любому может выпасть честь.
Не в графоманстве дело,
Его в подлунном мире нет.
Пишите, братья, обо всём и смело,
Берите штурмом интернет!
* * *
Ряд слов
«Быть может» –
Простая расстановка слов,
А сердце чувствует любовь.
«Этого дня вдохновение» –
Связь без экспрессии,
А сердце чувствует поэзию.
«Родина моя» –
Обыденнее некуда по ряду,
А сердце чувствует отраду.
«Поэта на смерть» –
Бессмысленная очерёдность,
И сердце остаётся чёрствым.
О чём слова нам говорят,
Таит их ряд.
* * *
Где ж вы, страждущие
Верноподданные,
Даром отданные,
Честно служащие
Не за страх.
Души пламенные,
Твердокаменные,
С буйной клятвою
На устах.
Где ж вы, страждущие,
Правды жаждущие,
С ложью вражеской
Не в ладу?
Мне бы с вами пойти,
Мне бы дело найти.
А без дела я
Пропаду.
* * *
С Новым годом, мужики!
Новый год вот-вот наступит.
Ну и что, пришла пора.
Своего мы не уступим,
Будем пить и есть, ура!
Будем заново влюбляться
В старых жён и в новых жён.
Если надо, будем драться,
Лезть в пузырь и на рожон.
И плевать нам на проблемы,
Их всегда не перечесть.
Нет для нас главнее темы,
Чем достоинство и честь.
Нам бояться не пристало
И сдаваться не с руки.
Пейте водку, ешьте сало.
С Новым годом, Мужики!
* * *
С Новым годом, Бабоньки!
В эти дни нет место грусти
И предательским слезам.
Своего мы не упустим,
Дед Мороз поможет нам.
Будем заново влюбляться
В самых разных мужиков.
Будем с ними целоваться,
Но шутя, без синяков.
В праздники всегда проблемы,
Все их сразу не решить.
Нет для нас важнее темы,
Чем вдруг взять и согрешить.
Чтобы всё вокруг блистало,
Как на ёлке огоньки,
Ешьте в меру, пейте мало.
С Новым годом, Бабоньки!
* * *
Лирика баснописца
Ну, вот не лирик я, поймите,
По сотворению стихов.
Достал вас баснями, уймите,
Уняться сам я не готов.
Гляжу на звёздные поляны,
На золотые миражи,
А в голове всё обезьяны,
Коровы, змеи и ежи.
Медведи, лошади, лягушки,
Лисицы, зайцы, барсуки,
Собаки, волки, овцы, хрюшки,
Павлины, гуси, индюки.
Вороны, дятлы, попугаи,
Пингвины, голуби, орлы,
И эти, чья судьба такая –
Быть вечно глупыми – ослы.
Слоны, так те, ломая кроны,
В любую басню сами прут.
За ними львы, надев короны,
Туда же царственно идут.
С такими верными друзьями,
С такой компанией зверей
Смеяться я могу годами
Над недостатками людей.
* * *
К Любимой
Я уехал от тебя
Из далёкой дали,
Вроде как бы не любя,
Без тоски-печали.
Не поверил я, что страсть
Непоколебима.
Вот и думаю сейчас,
Как ты там, любимая?
Вижу, в печке огонёк,
Кот на стул ложится.
А дрожащий лучик лёг
На твои ресницы.
Если ты ещё в дали,
Выйди на дорогу.
Я приеду, чёрт возьми,
Навсегда, ей-Богу.
* * *
Откуда с нами зло
Откуда с нами зло
И в счастье, и в удаче?
Но нам нельзя иначе –
От зависти оно.
Откуда с нами зло,
Когда без недостачи?
Но нам нельзя иначе –
От жадности оно.
Откуда с нами зло,
Когда мечтой охвачен?
Но нам нельзя иначе –
От глупости оно.
Откуда с нами зло,
Когда никто не плачет?
Но нам нельзя иначе –
От вредности оно.
Откуда с нами зло
На службе и на даче?
Но нам нельзя иначе –
От подлости оно.
* * *
К баснописцам
Не позорьте жанр басни,
Не пишите ерунды.
Баснописца нет опасней,
Чьи познания худы.
И не лезьте бестолково,
Жанр басни, как броня.
Поучитесь у Крылова
Иль хотя бы у меня.
* * *
Обрыв
Опять дорога
И мерный стук
Колёс. Полого
Потёрт каблук,
Потёрта память.
Пора оставить
Свой ржавый плуг.
Уже не надо
Решать вопрос,
Кем быть. Отрада — Проехать мост,
Дослушать сердце,
Откинуть дверцу,
И под откос.
Но нестерпимо
Болит нарыв
Гордыни. Мимо
Летят, остыв,
Опоры, шпалы,
Деревья, скалы
И мой обрыв.
* * *
Всё впереди
Да не кричи ты, тише,
И не злись.
Обиды будь повыше,
Вознесись.
Всё это мелочь, будни,
Обернись.
Ну, посмотри, забудем,
Улыбнись.
Не уходи, не нужно,
Продержись.
Всё впереди – и дружба,
И любовь,
И жизнь.
* * *
Любвикрушение
Любвикрушение –
Поражение
Всех упоительных надежд.
На обе суши –
Иссушение,
На обе души –
Удушение
И безотрадное ношение
Сердечно-траурных одежд.
* * *
Я не ездил по Нью-Йоркам
Я не ездил по Нью-Йоркам,
Не был даже в Воркуте.
Но зато люблю с восторгом
Целоваться в темноте.
Губы больно, сердце бьётся,
Полыхает всё внутри.
А она ещё смеётся:
«Не запутайся, смотри».
И летят её обёртки,
Тело слаще в наготе.
Подождут меня в Нью-Йорке,
Подождут и в Воркуте.
* * *
Подъём
Вставай, в калеку превращённый,
Старик, замученный враньём!
Кипит наш дух порабощённый,
А жизнь командует: «Подъём!»
Никто нам не вернёт отчизны –
Ни бог, ни царь и не герой.
Добьёмся мы нормальной жизни
Своей изогнутой клюкой.
* * *
Где ж ты, радость моя
Где ж ты, радость моя, где ты?
Хоть во сне-то мне приснись.
Ведь к зиме уже, не к лету
Покатилась моя жизнь.
Было всякое со мною,
Открывал я многим дверь.
Только было всё пустое,
Оттого один теперь.
На висках зимы приметы,
Холодеет в сердце кровь.
Где ж ты, радость моя, где ты,
Беззаветная любовь?
* * *
Полнолуние
Полнолуние,
Свет таинственный, далёкий.
Одинокий,
Одинокий в синем мареве лечу
И молчу.
Ночка-лгунья,
Сон волшебный не тревожь-ка.
И в окошко,
И в окошко день гремящий не впускай…
Это рай.
* * *
К самцу гориллы
Тот же лоб и те же губы,
Тот же нос и те же зубы,
Те ж преступные черты.
Но одним с тобой не схожи:
Под угрюмой маской рожи
Глупый я, а сильный ты.
* * *
Мой дух
Мой дух, высокий и нетленный,
Смирением не убиенный,
Придёт и нам с тобой пора
Кричать победное «Ура!»
С тобою нашей чести ради
Пройдём в торжественном параде,
Без обнажённого меча
И грозной выправки плеча.
За нами люд обыкновенный,
Всемирным злом не убиенный,
Пойдёт колонной без конца
С улыбкой доброго лица.
* * *
Сказание о Змее
Очень много лет назад
Жил у нас Змей Рыныч, гад.
Никого он не любил,
Врал, обманывал, хитрил.
Люд простой считал за сброд,
В долг, в нужду, в порок вводил.
Ладно, если б только жил,
Но он и сейчас живёт.
* * *
Сказка о золотой птичке
Жил старик со своею старухой
У самого тёмного леса.
Жили они в ветхом домишке,
И было им на двоих поровну
Сто шестьдесят лет.
Старик ловил певчих птичек,
Старуха ворчала, да кашу варила.
Раз он в лесу повесил клетку,
Залетел в неё клёст кривоклювый.
Он в другой день повесил клетку — Залетела в него синица писклявая.
А в третий день — тоже одна птичка,
Да не простая, а золотая,
И говорит человеческим голосом:
«Отпусти ты, старче, меня в чащу!
Откуплюсь чем только пожелаешь».
Пожалел старик птичку
И отпустил её со словами:
«Бог с тобою, золотая птичка!
Твоего мне откупа не надо,
Лети себе в лес тёмный,
Порхай там себе на просторе».
Воротился старик ко старухе,
Рассказал ей великое чудо:
«Я сегодня поймал было птичку,
Золотую птичку, не простую.
По-нашему говорила птичка,
Домой в лес просилась.
Не посмел я взять с неё выкуп,
Так пустил её в лес тёмный».
Старика старуха забранила:
«Дурачина ты, простофиля!
Взял бы обличие для меня новое,
Моё-то совсем состарилось».
Вот пошёл он к тёмному лесу,
Видит — тот встревожен слегка.
Стал он кликать золотую птичку.
Прилетела к нему она и спросила;
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня птичка,
Разбранила меня моя старуха,
Не даёт старику мне покою.
Нужна ей наружность другая,
Её-то, вопит, совсем состарилась».
Отвечает золотая птичка:
«Не печалься, ступай себе с богом.
Будет ей новое обличие,
Без морщин, седины и согбенности».
Воротился старик ко старухе.
Сидит та под окошком,
И всё новое у неё:
И лицо и фигура годов на сорок лишь.
Ещё пуще старуха бранится:
«Дурачина ты, простофиля!
Выпросил всего-то серёдку мне,
Много ль в таком виде радости?
Воротись, дурачина, ты к птичке.
Потребуй ещё моложе обличия».
Снова пошёл он к тёмному лесу,
Видит — растревожен лес.
Стал старик звать птичку.
Прилетела к нему она, спросила:
»Чего тебе надобно, старче?"
Ей старик с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государыня птичка!
Ещё пуще старуха бранится,
Не даёт старику мне покою:
На двадцать лет выглядеть хочет».
Отвечает золотая птичка:
«Не печалься, ступай себе с богом,
Совершу всё, как ей чудится».
Пошёл он к своему домишку,
А бабы среднего возраста и нет уж.
Перед ним молодуха пригожая,
Сидит она под окошком,
На чём свет стоит мужа ругает:
«Дурачина ты, прямой простофиля!
Выпросил, облик на двадцать!
Воротись, поклонись птичке:
Не хочу быть молодухой-красавицей,
Хочу быть девкой-невестой,
С телом нежным, как у младенца,
Ярче самой птички золотой,
И чтобы она в услужении у меня была».
Пошёл старик к тёмному лесу,
Видит — бушует лес тёмный.
Стал он кликать золотую птичку.
Прилетела к нему птичка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей старик с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государыня птичка!
Никак не уймётся старуха моя.
Хочет быть она самой красивой,
Даже краше тебя хочет быть.
И чтобы ты ей служила»».
Ничего не сказала птичка,
Лишь крылышками взмахнула
И улетела в дремучую даль.
Долго ждал он в лесу ответа,
Не дождался, к старухе воротился.
Глядь — сидит под окошком девочка,
Годик от роду или того меньше,
На горшке сидит
И соску посасывает.
Давно это было.
Нет уж того старика в живых,
И лес поредел,
И домишко струхлявился.
А девочка всё сидит на горшке
И соску сосёт.
* * *
Медвежий рык
Брехня,
Что я убийца, господа.
Я увалень и спать люблю.
Но не всегда:
Когда я не в берлоге,
Пусть всяк уносит ноги,
Кто вдруг полезет на меня,
Убью!
* * *
Невезуха
Жили-были старик со старухой.
А по соседству жила невезуха.
То за деньгами зайдёт, то просто так,
То у калитки устроит бардак,
То вдруг в окошко покажет кулак.
Вот ведь злодейка, не сгинет никак.
* * *
Песня о Дуревестнике
(контрплагиат)
Над дворами-городами ветер тучи собирает.
А меж тучами и нами грозно реет Дуревестник,
Змею с крыльями подобный.
То крылом домов касаясь, то стрелой взмывая к тучам,
Он рычит, и тучи слышат
Злую радость в гневном рыке.
В этом рыке жажду дури,
Силу злобы, пламя гнева и уверенность в победе
Слышат тучи в этом рыке.
Стонут голуби от страха,
Разметались в полумраке и под крышами готовы
Спрятать ужас свой пред дурью.
И вороны тоже стонут,
Им, воронам, недоступен смелый гомон против дури.
Гром ударов их пугает.
Пёс дворовый робко прячет тело хилое в подвале.
Только чёрный Дуревестник грозно реет над домами
И землёй, седой от пепла.
Всё мрачней и ниже тучи опускаются над нами,
И людская боль стремиться
К высоте навстречу грому.
Ветер воет, гром грохочет.
Вот охватывает ветер нашу боль объятьем крепким
И с размаху в страшной злобе хлёстко бьёт её о камни.
Дуревестник с рыком реет,
Змею лютому подобный, как стрела пронзает тучи,
Лик добра крылом срывает.
Вот он носится, как демон,
Смертоносный демон дури, он вражду и войны видит.
Он уверен, что закроют тучи солнце.
Синим пламенем пылают стаи туч над бездной ада.
Точно огненные нити вьются стрелы молний в небе,
Ни на миг не исчезая.
– Дурь! Скоро грянет дурь лихая!
Это чёрный Дуревестник дико реет между молний
Над просторами земными.
То рычит пророк разрухи:
– Пусть сильнее грянет дурь!
* * *
Вот опять я вдали
Вот опять я вдали
От излюбленных мест,
И опять давит ночь беспокойная.
Будто душу свезли
За кладбищенский крест
Или бросили в яму помойную.
Все мечты мои здесь
Превращаются в прах.
Всё мне в тягость, как в тягость и я всему.
Прямо в петлю хоть лезь,
Так мне плохо впотьмах.
Где же ты, моё солнышко ясное?
Что же гонит меня
По дорогам чужим,
Что ищу я в краю неприветливом?
Разве светлого дня
Мне под кровом родным
Не хватает для счастья заветного?
Погулял и пора
Возвращаться домой
К тихим снам, охраняемым матерью.
В путь отправлюсь с утра
Я с пустою сумой.
Пусть мне будет дороженька скатертью.
* * *
Зачем
Я видел, как дрались,
За гаражами,
С ножами,
Ругались,
Плевались,
Кусались,
Пинались,
Валялись,
Визжали,
Дрожали…
Зачем мы их нарожали?!
* * *
Колыбельная для бабушки
Спи, моя бабушка, спи.
Будто ты маленькая,
Будто не старенькая,
Будто ты внучка моя.
Спи, дорогая, усни.
Мне не забыть этих дней,
Добрых и ласковых слов,
Песенок, сказок, стишков,
Вкусных твоих пирожков,
Спи, засыпай поскорей.
Мама и папа мои
Завтра приедут за мной.
Но и в другой выходной
Буду я снова с тобой,
Спи, моя бабушка, спи.
* * *
К женщине
Был я на Псковщине,
Был на Орловщине,
Был на Тамбовщине,
На Ярославщине,
Был я на Брянщине,
Был на Смоленщине,
Но, где бы ни был я,
Тянет всё к Женщине!
* * *
Я думал
Я думал, правда – сила,
А правда бессильна.
Я думал, вера вечна,
А вера конечна.
Я думал, мы другие,
А ты вдруг с другими.
Я думал, бог поможет,
А боже не может.
* * *
Расхворалась душа моя бедная
Расхворалась душа моя бедная,
Что-то шибко ей враз нездоровится.
На глазах прямо жалкой становится.
Кабы хворь-то была ненаследная,
То ещё можно ждать излечения
И на долю надеяться славную.
Ведь душа – это всё-таки главное.
А коль выпало ей назначение
Захиреть в недовольстве безропотном,
Вместо кваса вино попиваючи,
Сам добью её, только не знаючи,
Проживу ль без души век свой хлопотный
* * *
Ж…ж…ж…
Всю жизнь Фортуне я служу.
То ржу при этом, то не ржу,
То жму на жалость, то не жму,
То жгу костры из грёз и жду,
Когда ж закончим мы вражду
И жить продолжим по уму.
* * *
А ты?
Зашёл я в лесочек:
Осинка в косынке,
Берёзка вся в слёзках,
Сосёнка с сестрёнкой,
Малинка с калинкой,
Рябинка с корзинкой,
Ольхушка с кормушкой,
И всюду цветы.
Вот так-то, дружочек,
Я лирик, а ты?
* * *
Собаке прохожего
Какой же у тебя нахальный лай,
Такого лая не слыхал я сроду.
Гуляешь с нами, так гуляй,
Естественной потребности в угоду.
Хозяин твой, конечно, охламон,
Подарки за тобой не убирает.
Идёт себе, как будто он не он,
И, что ты здесь, как будто бы не знает.
Ты по-собачьи дьявольски красив.
Но нашу злость не понимаешь.
И, никого ни капли не спросив,
Ты снова лапу поднимаешь.
Мой милый пёс, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех приличней и умней,
К тебе случайно вдруг не заходила?
Она придёт, даю тебе поруку.
И не рыча, в её уставясь взгляд,
Ты за себя лизни ей нежно руку,
За то, в чём ты совсем не виноват.
* * *
Сказка о золотом грибочке
Жил старик со своею старухой
У самого тёмного леса.
Жили они в ветхом домишке,
И было им на двоих поровну
Сто шестьдесят лет.
Старик постоянно ругался
На чём свет стоит,
А старуха в лес по грибы ходила.
То опят наберёт, то сыроежек.
А один раз смотрит –
Боровичок золотой блестит,
Прямо под ёлочкой.
Потянулась она за ним.
А он вдруг и говорит
Человеческим голосом:
«Не трогай меня, бабушка!
Откуплюсь, чем пожелаешь».
Пожалела старуха
Золотого грибочка,
Уж больно он ладненьким был.
И оставила его со словами:
«Бог с тобою!
Твоего откупа мне не надо,
Сиди себе спокойно
Под своей ёлочкой».
Воротилась старуха к старику,
Рассказала ему великое чудо:
«Я сегодня нашла грибочек,
Да не простой он был, а золотой.
По-нашему говорил,
Просил не трогать его,
Откупался.
Но не посмела я взять с него выкуп,
Так и оставила в лесу».
Забранил старик старуху:
«Дурачина ты, простофиля!
Взяла бы для меня
Велосипед новый,
Мой-то совсем развалился,
Колёса не крутятся».
Вот отправилась она к тёмному лесу,
Видит – тот встревожен слегка.
Подошла она к ёлочке,
Наклонилась к грибочку.
А он и спрашивает её:
«Чего тебе надобно, бабушка?»
Ему с поклоном старуха отвечает:
«Смилуйся, государь грибочек!
Разбранил меня мой старик,
Не даёт мне старухе покою.
Нужен ему велосипед другой,
Его-то, вопит, совсем развалился».
Отвечает золотой грибочек:
«Не печалься, ступай себе с богом.
Будет ему, чего хочется».
Воротилась старуха к старику.
Сидит тот под окошком,
А рядом велосипед новенький.
Но старик ещё пуще бранится:
«Дурачина ты, простофиля!
Выпросила два колеса всего-то,
Много ль в таком транспорте радости?
Ступай, дурачина, к грибочку.
Потребуй машину Ладу».
Снова пошла она к тёмному лесу,
Видит – растревожен лес.
И снова грибочек спросил её:
«Чего тебе надобно, бабушка?»
Ему старуха с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государь грибочек!
Ещё хуже старик бранится,
Не даёт мне старухе покою:
Теперь Ладу, вопит, подавай ему».
Отвечает золотой грибочек:
«Не печалься, ступай себе с богом
Сделаю всё, как желает он».
Воротилась она к своему домишку.
А там во дворе уж машина стоит.
И снова старик жену ругает:
«Дурачина ты, простофиля!
Выпросила всего-то Ладу.
Не хочу я на ней ездить,
Хочу на Мерседесе,
И чтобы сам золотой грибочек
У меня на капоте спереди сидел,
А я был намного моложе».
Пошла старуха к тёмному лесу,
Видит – бушует лес.
И вновь спрашивает старуху грибочек:
«Чего тебе надобно, бабушка?»
Ему с поклоном старуха отвечает:
«Смилуйся, государь грибочек!
Никак не уймётся старик мой.
Хочет он уже на Мерседесе ездить,
И чтобы ты у него на капоте
Спереди сидел,
А сам он был намного моложе».
Ничего не сказал грибочек,
Лишь травкой и мхом прикрылся.
Долго ждала старуха ответа,
Не дождалась, к старику воротилась.
Глядь – а во дворе
Мальчонка какой-то,
Годика три от роду,
На маленьком самокатике катается.
Падает и постоянно ругается
На чём свет стоит…
Давно это было.
Нет уж той старухи в живых,
И лес поредел,
И домишко совсем струхлявился.
А мальчонка тот
Всё на самокатике катается.
* * *
Октябрь 1993 года
Сосновый бор, еловый бор –
Какая в общем разница:
И там забор и там забор,
И эта власть-проказница.
Что не для нас совсем живёт,
Куражится, тщеславится.
Которая на всё пойдёт,
Лишь только бы понравиться.
Не нам, конечно же, не нам,
И не кремлю столичному,
И не бесчувственным богам,
А раю заграничному.
Но, чтобы ей туда попасть,
Нужны заборы свежие.
Нужны тузы в чужую масть
И морды немедвежие.
* * *
Прощание графоманов
Мы не бездарные мужи,
Мы разные и интересные,
Нам силы ведомы небесные
В борьбе за правду против лжи.
Мы за любовь на всей земле,
За песни мира величавые,
За строчки главные, начальные,
И те, что спрятаны в столе.
Мы можем многое сказать,
Взлететь по мысли до величия.
Мы можем просто быть приличными
Поэтами. Но наплевать.
Нам наплевать на всех теперь.
На нечитающих читателей,
На издающих неиздателей,
На всех, открывших в бездну дверь.
В пространство шифров, кодов, цифр –
Бездушных знаков неизвестности.
Прощай, история словесности.
До новых встреч! Твои бойцы.
* * *
Да здравствует Поэт!
Ну, Гафт даёт!
Больной,
Худой,
На вид почти отживший.
А как напорист и силён,
Когда свой стих читает он.
И душу рвёт.
Как крик,
Как свист,
Как яркий свет.
Такой мужик,
Поэт,
Артист
Нас всех переживёт.
И никогда не станет бывшим.
* * *
Уходим мы
Уходим мы, советские,
Простые и несветские,
В борьбе с врагами Родины
Бесстрашны и круты.
Приходят несоветские,
Богатые и светские,
Но как война тут вроде бы,
Так сразу же в кусты.
* * *
А я лежу на раскладушке
Дерутся лоси на опушке,
Рогами тычут прямо в лоб.
А я лежу на раскладушке,
Передохнуть немного чтоб.
Жена храпит на мятом ложе,
Соседка-дура в гости ждёт.
Зачем мне получать по роже,
Я ж не сохатый идиот!
* * *
К 21 веку
Я помню хладное мгновенье:
Без спроса к нам явился ты,
Как мглою данное виденье,
Как гений злобной пустоты.
В томленьях смуты постоянной,
В тревогах мерзкой суеты,
Звучит твой голос окаянный
И снятся грозные черты.
Возлюбленный
Возлюбил однажды я
Ближнего.
И сказал про то ему
Лишнего.
Он не понял, что к чему,
Бешеный,
И послал в сердцах меня
К лешему.
Возлюбил тогда уж я
Дальнего.
И сказал ему, как мне
Жаль его.
Он не понял, что к чему,
Чокнутый,
И послал в сердцах меня
К чёрту.
И пришлось мне возлюбить
Главного.
То есть самого себя,
Славного.
* * *
Четверостишия
О творчестве
В признание иль в наказание
Последним может стать любой стишок.
Так выпьем же, друзья, заранее –
На посошок!
* * *
Вчера, отправив Лиру в ссылку,
Я выпил целую бутылку.
И позабылось как-то вмиг
Всё то, чего я не достиг.
* * *
Как лампочка для мотылька во тьме
Поэзия ума является обманной.
Строфа и рифма не рождаются в уме,
Они рождаются во сне и в ванной.
* * *
Тяну, тяну свои я вирши
К высоким образцам вершин.
А Пушкин всё равно повыше:
Конечно, он же «сукин сын»!
* * *
Всё думаю, но не могу понять,
Свободный я поэт иль узник?
И что мне на Парнас с собою взять,
Кляп здоровенный иль подгузник?
* * *
Как-то я спросил у Бога:
– Почему поэтов много?
– Потому, – сказал Всевышний. –
Что поэт для дела лишний.
* * *
Всяк может срифмовать слова сатира и сортир.
Примерно так же, как квартира и трактир,
Конфета и буфет, манжета и сюжет.
Хотя зачем? – сатиры ведь у нас давно уж нет!
* * *
Всё изменилось, между прочим.
И мы другими стали очень:
Хватает почему-то мочи
Читать лишь то, что покороче.
* * *
Пора признаться, наконец,
Что тот же самый наш Творец
Склоняет нас, пока мы живы,
Душить прекрасные порывы.
* * *
Ну и юмор нынче в моде –
Как репейник в огороде:
То считается смешнее,
Что глупее и пошлее.
* * *
Что ни строчка – всё не в масть,
Ни шипов, ни роз.
Помоги мне в детство впасть,
Дедушка Мороз!
* * *
Эх, Бунин, Пастернак и Бродский,
Не признаёт вас мир уродский,
Мир оцифрованных невежд,
Без чувств, без боли, без надежд.
* * *
Все мы здесь, конечно, кто?
Пушкины, Ахматовы!
А они бы нас за то
Вилами, ухватами.
* * *
Сочинил какой-то бард
Песню про «Бутырку».
А я лиру сдал в ломбард
И купил бутылку.
* * *
Молчи, поэт! Одна лишь мука –
Внимать пустым твоим речам.
Молчи! Ты не достоин звука,
Коль правды вес не по плечам.
* * *
И сам как тень,
И жизнь плоха.
В тот хмурый день,
Что без стиха.
* * *
Сказала баба Муза мне, увы, надысь,
Пихая в печь лавровые дрова:
– Поэзия, милок, едва жива,
И почитатели её повывелись.
* * *
Снега просит лыжня,
Крыша просит стропил.
Я Фортуну споил –
Будет жить у меня!
* * *
Что за фильмы нынче в моде,
Удивляется народ.
Будто все их производит
Мыловаренный завод.
* * *
Стихи мои – как мысли
На старом коромысле.
Всё высохло, обвисло,
И не осталось смысла.
* * *
Кто-то хвалит, кто-то нет
Мои почеркушки.
Сколько жить частушке лет,
Знают лишь кукушки.
* * *
Как-то получается –
Всё всегда кончается.
Денег, водки, бабы нет,
Нет сюжета – во, сюжет!
* * *
Парень с девкой целуются
На берегу за кустом.
Много чего рифмуется,
Мало поэзии в том.
* * *
Корявей звук, сильней удар,
Мощней снаряд, крупней калибр.
К чему талант, не нужен дар.
Да здравствует верлибр!
* * *
О любви
«На что смотреть, о боги,
На грудь или на ноги?»
«В глаза её смотри, балбес!» –
Услышал я ответ с небес.
* * *
Вот пройдёт ещё полвека
И наступит сказка вновь.
Мир спасёт от человека
Однополая любовь.
* * *
Не одна у вепря чушка,
Топчет всех подряд глухарь.
Так что лишняя подружка –
Не для всякой пары тварь.
* * *
– Что есть любовь? – спросила девочка у мамы,
Сующей ножки ей в унты.
– Не шевелись, – сказала женщина. – Стой прямо.
Любовь, малышка, это ты.
* * *
Женился он на ней, чтоб у него была она.
Она же вышла замуж за него, чтоб было всё.
Но не бывает так, чтоб жизнь давала всё сполна.
А ей-то что! Коль нет всего, то он – ни то ни сё.
* * *
Храни тебя Господь,
Как самую святую святость!
К тебе безмерная предвзятость
Обожествляет плоть!
* * *
Явись, мгновение любви,
Явись и оживи, на милость.
Дай вновь надежду, позови
За той, что так красиво снилась.
* * *
Зачем мужчине умная жена,
Никто из мудрецов не знает.
Когда не дура круглая она,
То этого вполне хватает.
* * *
Поздно, бывает, богу молиться.
Поздно, бывает, вора убить.
Поздно, бывает, снова влюбиться.
Но не бывает поздно любить.
* * *
Решил закрыть глаза мне офтальмолог,
Сказал: «Они вам больше не нужны».
На что я закричал, откинув полог:
«А как же буду видеть я глаза жены!»
* * *
Без женщин жить на свете можно, но
Без тех лишь, что показывают нам сейчас в кино.
А без домашних, чья стезя –
Быть верной, сильной, терпеливой – жить нельзя.
* * *
Зима. На улицу маня,
Летают мелкие снежинки.
А на верёвке у плетня
Висят трусы большие жинки.
* * *
Заболела свинка свинкой,
Жаба – жабою грудной.
Как во льдах мне было с финкой,
А с кубинкой – как в парной.
* * *
Вначале женщине мужчина нравится.
Она живёт с ним, радуясь, смеясь,
Потом терпя, страдая и стремясь
К тому, чтоб как-то от него избавиться.
* * *
– На тебе сошёлся клином
Белый свет!.. –
Пел в шкафу у бабы Зины
Свой скелет.
* * *
Я обожал вас, как Иван Тургенев, блин, «Муму»,
Как Фёдор Достоевский, блин, «секретную» тюрьму.
А вы, Наташа, знали, блин, о том и посему
Сбежали, блин, с Ашотом в город Сочи есть хурму.
* * *
Был я на Псковщине, был на Орловщине,
Был на Тамбовщине, на Ярославщине,
Был я на Брянщине, был на Смоленщине,
Но, где бы ни был я, тянет всё к Женщине!
* * *
Пригласила антиквара,
Вышла в полном неглиже.
Антиквар же из кармана
Вынул яйца Фаберже.
* * *
Шла девчонка по мосту
В ситцевой юбчонке.
Возбуждались за версту
Даже собачонки.
* * *
Что говорят они друг другу – ложь!
Как эхо соловьиной трели.
Не ценят муж с женою правду ни на грош,
Вся правда между ними лишь в постели.
* * *
В Москве в отдалённом районе
Жена пирожков напекла,
Поэтому я не у Тони
В семнадцатом доме с угла.
* * *
Распустились лепесточки
На ветвях рябинушки.
К олигарховой я дочке
Подбиваю клинушки.
* * *
Всё, что дьякону не мило,
Пусть идёт попу в кадило.
Всё, что в жизни не по мне,
Пусть идёт в упрёк жене.
* * *
Что такое шуры-муры
Знает дед у бабы Шуры.
Каждый раз, как напивается,
С кошкой Муркой обнимается.
* * *
Чем больше женщину мы любим,
Тем меньше смотрим на других.
Коль выбрал ты себе такую,
Любить придётся за троих.
* * *
Повстречался мне Тарзан,
Настоящий вроде.
Я была, конечно, «за».
А вот Чита – «против».
* * *
Жена безжалостно храпит –
Не думай об угрозе.
Куда страшнее, как лежит –
В какой манящей позе.
* * *
Загнала меня жена,
Просто издевается.
Мне поесть бы, а она
Снова раздевается.
* * *
Созрели вишни
В саду у дяди Вани.
Муж старый – лишний
На новеньком диване.
* * *
Призналась мне вчера жена,
Что у меня она – одна.
Я, разумеется, взбесился
И с горя чуть не утопился.
* * *
Вот уже который год
В марте снег не тает.
Муж молчит, а кот орёт,
Нервы мне мотает.
* * *
Ванька Маньке, чёрт возьми,
Саданул не в глаз, а в бровь.
Вот что делает с людьми
Настоящая любовь!
* * *
Хорошо, что мы с Кавказом
Не совсем сожгли мосты.
Полюбила горца сразу,
Потому что жилистый.
* * *
Совсем ослеп столетний дед,
Не видит он, во что одет,
Жену свою не видит, Лидию,
А ножки у соседки видит.
* * *
Всё вышло не так, как хотелось,
Живу я не там и не с той.
Но песнь о тебе не отпелась,
Я помню тебя, я с тобой.
* * *
О религии
Зачем, не знаю, но скажу:
Я не еврей и не был им, ей-богу,
И не ходил я сроду в синагогу,
Но я и в церковь не хожу.
* * *
Ума у человека слишком много,
Вся власть тут, на Земле, в его руках.
Готов он даже превратить всё в прах,
Нисколько не считаясь с властью Бога.
* * *
Вчера я обнаружил грыжу.
Не абы где-то, а в паху.
Я грыжу эту ненавижу,
Но меньше, чем попа в греху.
* * *
Не с мерцающей лампадой,
Как по Млечному Пути,
А земным путём нам надо
К вечным истинам идти!
* * *
Сказал мне дьявол у ворот
Пылающего ада:
«Безгрешным может быть лишь тот,
Кому грешить не надо».
* * *
Никто не знает точно даты,
Когда в грехи нас занесло.
А, что Христос сказал когда-то,
Быльём давно уж поросло.
* * *
Не спасает крест нательный
Ни тюрьму, ни богадельню.
Согрешил, не согрешил –
Всё зависит от души.
* * *
По прихоти земных богов
Внедрили в армию попов.
И сразу три танкиста
Избили атеиста.
* * *
В любви признавшись горячо,
Решил вдруг Кремль за общий счёт
Подставить РПЦ плечо.
А атеисты тут при чём?
* * ...
(дальнейший текст произведения автоматически обрезан; попросите автора разбить длинный текст на несколько глав)
Стихотворения
Москва
2025
Стихи и миниатюры бывают разными, будь то лирика в несколько строф, замысловатое четверостишие, эпиграмма, частушка или просто любой стишок на любую тему. Создать выдающееся стихотворное произведение невероятно сложно и мало кому по силам. Автор понимает это и заранее соглашается с тем, что не все его работы, вошедшие в данный сборник, отличаются глубоким смыслом, метким подбором слов, интересным речевым оборотом, стройностью или музыкальностью ритма. Но он всё же очень надеется, что кому-нибудь что-нибудь понравится и заставит хотя бы слегка улыбнуться или немного задуматься.
В данном сборнике два раздела: стихи и четверостишия.
Стихи
Свети, Поэт!
Не тот, кто в драке всем назло
Идёт на арматуру,
Герой. Их много полегло
Случайно, спьяну, сдуру.
Куда труднее долго жить,
Все муки и напасти
Терпя. И не хотеть добыть
Ни золота, ни власти.
И не сгорать, как факел, нет.
Пугает тьму святая
Свеча. Она в тебе, Поэт.
Свети, мой друг, не тая!
* * *
Чужая
Чужаков за стол сажая,
Щедрой трапезой маня,
Стала ты совсем чужая,
Не родная, не моя.
Под крылом твоим ликуя,
Корчат рожи чужаки.
Ждут упрямо, что сбегу я
Иль повешусь от тоски.
С чужаками так не дружат.
Сколько ты их не лелей,
Всё равно они разрушат
Петергоф и Мавзолей.
Неужели ты готова
Жить, святое не храня,
Без Крылова, без Толстого
И, конечно, без меня?
* * *
Меня тут нет
Весна.
На кладбище стою
И вниз смотрю:
Могилы, имена,
Чужие судьбы.
Ещё чуть-чуть бы,
И сам улёгся б на
Одно местечко
Среди цветущих верб.
Но глянул вверх,
А там овечки –
Облаков причуда
И благодатный свет.
Пойду-ка я отсюда,
Меня тут нет.
* * *
Романс
Ты прости меня, если не забыла.
Если та же всё под окном сирень.
Если к прошлому сердце не остыло
И любимой быть всё ещё не лень.
Небо белое, небо голубое.
Облака плывут в сторону твою.
Где бы ни был я, ты всегда со мною,
Я по-прежнему лишь тебя люблю.
Не заметил я, что любовь земная
Протекает в нас тихою рекой.
Ты прости меня, милая, родная,
Что мечталось мне о любви другой.
Пусть потеряны старые открытки,
Но не надо нам думать о былом.
Может, встретимся у твоей калитки.
Может, счастье вновь посетит твой дом.
* * *
Сказка о Маузере
Жил старик со своею старухой
У самого моря Балтийского.
Раз закинул старик невод в море –
Пришёл невод с Маузером матросским.
И молвит тот голосом человечьим:
– Чего тебе надобно, старче?
Ему с поклоном старик отвечает:
– Да надобно нам машину новую,
Старая совсем уже не стирает.
А пенсия у меня – кот наплакал,
И у жены – с нос гулькин.
Забранил Маузер старика:
– Дурачина ты, простофиля.
Сказал же Владимир Владимирович:
«Разворачивайтесь в марше!
Довольно жить рабским законом,
Данным когда-то Адамом и Евой,
Буржуйскую клячу загоним,
Левой, Левой, Левой!»
Не понял старик ни слова
Из слов товарища Маузера
И продал его антиквару
Как раз по цене новой стиралки.
* * *
Ошибки
Ошибся, что родился,
Ошибся, что учился,
Ошибся, что женился,
Что съел сосиску поутру.
Ошибся, что не клялся,
Ошибся, что не шлялся,
Ошибся, что боялся,
Что ошибусь, когда умру.
* * *
Всё мчимся мы
Всё мчимся мы, мчимся мы, мчимся мы
В каком-то пустом направлении,
С глазами по-детски лучистыми,
Случайное поколение.
Не каемся мы и не маемся,
Идею сменив на вопросики.
Про Зимний забыть всё стараемся,
Как брали его матросики.
Как силы росли пролетарские,
Сведённые общими целями.
Как пали регалии царские
Под варварскими прицелами.
Не помня, не зная, не ведая,
Как вехи придать направлению,
Когда-нибудь с теми же бедами
Примчимся мы в Смольный к Ленину.
* * *
Не люблю я
Видно, всё во мне помято,
Всё изломано во мне.
Не люблю я больше свято,
Не мечтаю при Луне.
Безразлично мне сегодня,
Как и завтра и вчера.
Ночь – заманчивая сводня,
Не приходит до утра.
Я давно уже не помню
Годы, встречи, имена.
Тех, с кем очень был нескромным,
Отражалась в ком Луна.
Не люблю я. Но неужто
Из-за рваных нервов-струн.
Может, просто, потому что
Было слишком много Лун?
* * *
Я – графоман!
Я – Графоман!
Как граф Толстой или Донцова,
Как все великие. Поэтому я снова
Сижу за письменным столом
Над кнопками перед экраном.
Ложь и обман,
Что лучше быть козлом,
Чем графоманом.
Кто просто блеет и жуёт,
Тот дольше смерти не живёт.
Мне ж умирать всегда не время:
Поскольку вечно думать надо,
Какое слово подобрать,
Пока Пегас не перестал летать.
А что до званий, то награда
Уж то вполне, что я и есть
Бессмертное писательское племя,
В одном строю с Донцовой и Толстым.
Известным стать таким
Любому может выпасть честь.
Не в графоманстве дело,
Его в подлунном мире нет.
Пишите, братья, обо всём и смело,
Берите штурмом интернет!
* * *
Ряд слов
«Быть может» –
Простая расстановка слов,
А сердце чувствует любовь.
«Этого дня вдохновение» –
Связь без экспрессии,
А сердце чувствует поэзию.
«Родина моя» –
Обыденнее некуда по ряду,
А сердце чувствует отраду.
«Поэта на смерть» –
Бессмысленная очерёдность,
И сердце остаётся чёрствым.
О чём слова нам говорят,
Таит их ряд.
* * *
Где ж вы, страждущие
Верноподданные,
Даром отданные,
Честно служащие
Не за страх.
Души пламенные,
Твердокаменные,
С буйной клятвою
На устах.
Где ж вы, страждущие,
Правды жаждущие,
С ложью вражеской
Не в ладу?
Мне бы с вами пойти,
Мне бы дело найти.
А без дела я
Пропаду.
* * *
С Новым годом, мужики!
Новый год вот-вот наступит.
Ну и что, пришла пора.
Своего мы не уступим,
Будем пить и есть, ура!
Будем заново влюбляться
В старых жён и в новых жён.
Если надо, будем драться,
Лезть в пузырь и на рожон.
И плевать нам на проблемы,
Их всегда не перечесть.
Нет для нас главнее темы,
Чем достоинство и честь.
Нам бояться не пристало
И сдаваться не с руки.
Пейте водку, ешьте сало.
С Новым годом, Мужики!
* * *
С Новым годом, Бабоньки!
В эти дни нет место грусти
И предательским слезам.
Своего мы не упустим,
Дед Мороз поможет нам.
Будем заново влюбляться
В самых разных мужиков.
Будем с ними целоваться,
Но шутя, без синяков.
В праздники всегда проблемы,
Все их сразу не решить.
Нет для нас важнее темы,
Чем вдруг взять и согрешить.
Чтобы всё вокруг блистало,
Как на ёлке огоньки,
Ешьте в меру, пейте мало.
С Новым годом, Бабоньки!
* * *
Лирика баснописца
Ну, вот не лирик я, поймите,
По сотворению стихов.
Достал вас баснями, уймите,
Уняться сам я не готов.
Гляжу на звёздные поляны,
На золотые миражи,
А в голове всё обезьяны,
Коровы, змеи и ежи.
Медведи, лошади, лягушки,
Лисицы, зайцы, барсуки,
Собаки, волки, овцы, хрюшки,
Павлины, гуси, индюки.
Вороны, дятлы, попугаи,
Пингвины, голуби, орлы,
И эти, чья судьба такая –
Быть вечно глупыми – ослы.
Слоны, так те, ломая кроны,
В любую басню сами прут.
За ними львы, надев короны,
Туда же царственно идут.
С такими верными друзьями,
С такой компанией зверей
Смеяться я могу годами
Над недостатками людей.
* * *
К Любимой
Я уехал от тебя
Из далёкой дали,
Вроде как бы не любя,
Без тоски-печали.
Не поверил я, что страсть
Непоколебима.
Вот и думаю сейчас,
Как ты там, любимая?
Вижу, в печке огонёк,
Кот на стул ложится.
А дрожащий лучик лёг
На твои ресницы.
Если ты ещё в дали,
Выйди на дорогу.
Я приеду, чёрт возьми,
Навсегда, ей-Богу.
* * *
Откуда с нами зло
Откуда с нами зло
И в счастье, и в удаче?
Но нам нельзя иначе –
От зависти оно.
Откуда с нами зло,
Когда без недостачи?
Но нам нельзя иначе –
От жадности оно.
Откуда с нами зло,
Когда мечтой охвачен?
Но нам нельзя иначе –
От глупости оно.
Откуда с нами зло,
Когда никто не плачет?
Но нам нельзя иначе –
От вредности оно.
Откуда с нами зло
На службе и на даче?
Но нам нельзя иначе –
От подлости оно.
* * *
К баснописцам
Не позорьте жанр басни,
Не пишите ерунды.
Баснописца нет опасней,
Чьи познания худы.
И не лезьте бестолково,
Жанр басни, как броня.
Поучитесь у Крылова
Иль хотя бы у меня.
* * *
Обрыв
Опять дорога
И мерный стук
Колёс. Полого
Потёрт каблук,
Потёрта память.
Пора оставить
Свой ржавый плуг.
Уже не надо
Решать вопрос,
Кем быть. Отрада — Проехать мост,
Дослушать сердце,
Откинуть дверцу,
И под откос.
Но нестерпимо
Болит нарыв
Гордыни. Мимо
Летят, остыв,
Опоры, шпалы,
Деревья, скалы
И мой обрыв.
* * *
Всё впереди
Да не кричи ты, тише,
И не злись.
Обиды будь повыше,
Вознесись.
Всё это мелочь, будни,
Обернись.
Ну, посмотри, забудем,
Улыбнись.
Не уходи, не нужно,
Продержись.
Всё впереди – и дружба,
И любовь,
И жизнь.
* * *
Любвикрушение
Любвикрушение –
Поражение
Всех упоительных надежд.
На обе суши –
Иссушение,
На обе души –
Удушение
И безотрадное ношение
Сердечно-траурных одежд.
* * *
Я не ездил по Нью-Йоркам
Я не ездил по Нью-Йоркам,
Не был даже в Воркуте.
Но зато люблю с восторгом
Целоваться в темноте.
Губы больно, сердце бьётся,
Полыхает всё внутри.
А она ещё смеётся:
«Не запутайся, смотри».
И летят её обёртки,
Тело слаще в наготе.
Подождут меня в Нью-Йорке,
Подождут и в Воркуте.
* * *
Подъём
Вставай, в калеку превращённый,
Старик, замученный враньём!
Кипит наш дух порабощённый,
А жизнь командует: «Подъём!»
Никто нам не вернёт отчизны –
Ни бог, ни царь и не герой.
Добьёмся мы нормальной жизни
Своей изогнутой клюкой.
* * *
Где ж ты, радость моя
Где ж ты, радость моя, где ты?
Хоть во сне-то мне приснись.
Ведь к зиме уже, не к лету
Покатилась моя жизнь.
Было всякое со мною,
Открывал я многим дверь.
Только было всё пустое,
Оттого один теперь.
На висках зимы приметы,
Холодеет в сердце кровь.
Где ж ты, радость моя, где ты,
Беззаветная любовь?
* * *
Полнолуние
Полнолуние,
Свет таинственный, далёкий.
Одинокий,
Одинокий в синем мареве лечу
И молчу.
Ночка-лгунья,
Сон волшебный не тревожь-ка.
И в окошко,
И в окошко день гремящий не впускай…
Это рай.
* * *
К самцу гориллы
Тот же лоб и те же губы,
Тот же нос и те же зубы,
Те ж преступные черты.
Но одним с тобой не схожи:
Под угрюмой маской рожи
Глупый я, а сильный ты.
* * *
Мой дух
Мой дух, высокий и нетленный,
Смирением не убиенный,
Придёт и нам с тобой пора
Кричать победное «Ура!»
С тобою нашей чести ради
Пройдём в торжественном параде,
Без обнажённого меча
И грозной выправки плеча.
За нами люд обыкновенный,
Всемирным злом не убиенный,
Пойдёт колонной без конца
С улыбкой доброго лица.
* * *
Сказание о Змее
Очень много лет назад
Жил у нас Змей Рыныч, гад.
Никого он не любил,
Врал, обманывал, хитрил.
Люд простой считал за сброд,
В долг, в нужду, в порок вводил.
Ладно, если б только жил,
Но он и сейчас живёт.
* * *
Сказка о золотой птичке
Жил старик со своею старухой
У самого тёмного леса.
Жили они в ветхом домишке,
И было им на двоих поровну
Сто шестьдесят лет.
Старик ловил певчих птичек,
Старуха ворчала, да кашу варила.
Раз он в лесу повесил клетку,
Залетел в неё клёст кривоклювый.
Он в другой день повесил клетку — Залетела в него синица писклявая.
А в третий день — тоже одна птичка,
Да не простая, а золотая,
И говорит человеческим голосом:
«Отпусти ты, старче, меня в чащу!
Откуплюсь чем только пожелаешь».
Пожалел старик птичку
И отпустил её со словами:
«Бог с тобою, золотая птичка!
Твоего мне откупа не надо,
Лети себе в лес тёмный,
Порхай там себе на просторе».
Воротился старик ко старухе,
Рассказал ей великое чудо:
«Я сегодня поймал было птичку,
Золотую птичку, не простую.
По-нашему говорила птичка,
Домой в лес просилась.
Не посмел я взять с неё выкуп,
Так пустил её в лес тёмный».
Старика старуха забранила:
«Дурачина ты, простофиля!
Взял бы обличие для меня новое,
Моё-то совсем состарилось».
Вот пошёл он к тёмному лесу,
Видит — тот встревожен слегка.
Стал он кликать золотую птичку.
Прилетела к нему она и спросила;
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня птичка,
Разбранила меня моя старуха,
Не даёт старику мне покою.
Нужна ей наружность другая,
Её-то, вопит, совсем состарилась».
Отвечает золотая птичка:
«Не печалься, ступай себе с богом.
Будет ей новое обличие,
Без морщин, седины и согбенности».
Воротился старик ко старухе.
Сидит та под окошком,
И всё новое у неё:
И лицо и фигура годов на сорок лишь.
Ещё пуще старуха бранится:
«Дурачина ты, простофиля!
Выпросил всего-то серёдку мне,
Много ль в таком виде радости?
Воротись, дурачина, ты к птичке.
Потребуй ещё моложе обличия».
Снова пошёл он к тёмному лесу,
Видит — растревожен лес.
Стал старик звать птичку.
Прилетела к нему она, спросила:
»Чего тебе надобно, старче?"
Ей старик с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государыня птичка!
Ещё пуще старуха бранится,
Не даёт старику мне покою:
На двадцать лет выглядеть хочет».
Отвечает золотая птичка:
«Не печалься, ступай себе с богом,
Совершу всё, как ей чудится».
Пошёл он к своему домишку,
А бабы среднего возраста и нет уж.
Перед ним молодуха пригожая,
Сидит она под окошком,
На чём свет стоит мужа ругает:
«Дурачина ты, прямой простофиля!
Выпросил, облик на двадцать!
Воротись, поклонись птичке:
Не хочу быть молодухой-красавицей,
Хочу быть девкой-невестой,
С телом нежным, как у младенца,
Ярче самой птички золотой,
И чтобы она в услужении у меня была».
Пошёл старик к тёмному лесу,
Видит — бушует лес тёмный.
Стал он кликать золотую птичку.
Прилетела к нему птичка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей старик с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государыня птичка!
Никак не уймётся старуха моя.
Хочет быть она самой красивой,
Даже краше тебя хочет быть.
И чтобы ты ей служила»».
Ничего не сказала птичка,
Лишь крылышками взмахнула
И улетела в дремучую даль.
Долго ждал он в лесу ответа,
Не дождался, к старухе воротился.
Глядь — сидит под окошком девочка,
Годик от роду или того меньше,
На горшке сидит
И соску посасывает.
Давно это было.
Нет уж того старика в живых,
И лес поредел,
И домишко струхлявился.
А девочка всё сидит на горшке
И соску сосёт.
* * *
Медвежий рык
Брехня,
Что я убийца, господа.
Я увалень и спать люблю.
Но не всегда:
Когда я не в берлоге,
Пусть всяк уносит ноги,
Кто вдруг полезет на меня,
Убью!
* * *
Невезуха
Жили-были старик со старухой.
А по соседству жила невезуха.
То за деньгами зайдёт, то просто так,
То у калитки устроит бардак,
То вдруг в окошко покажет кулак.
Вот ведь злодейка, не сгинет никак.
* * *
Песня о Дуревестнике
(контрплагиат)
Над дворами-городами ветер тучи собирает.
А меж тучами и нами грозно реет Дуревестник,
Змею с крыльями подобный.
То крылом домов касаясь, то стрелой взмывая к тучам,
Он рычит, и тучи слышат
Злую радость в гневном рыке.
В этом рыке жажду дури,
Силу злобы, пламя гнева и уверенность в победе
Слышат тучи в этом рыке.
Стонут голуби от страха,
Разметались в полумраке и под крышами готовы
Спрятать ужас свой пред дурью.
И вороны тоже стонут,
Им, воронам, недоступен смелый гомон против дури.
Гром ударов их пугает.
Пёс дворовый робко прячет тело хилое в подвале.
Только чёрный Дуревестник грозно реет над домами
И землёй, седой от пепла.
Всё мрачней и ниже тучи опускаются над нами,
И людская боль стремиться
К высоте навстречу грому.
Ветер воет, гром грохочет.
Вот охватывает ветер нашу боль объятьем крепким
И с размаху в страшной злобе хлёстко бьёт её о камни.
Дуревестник с рыком реет,
Змею лютому подобный, как стрела пронзает тучи,
Лик добра крылом срывает.
Вот он носится, как демон,
Смертоносный демон дури, он вражду и войны видит.
Он уверен, что закроют тучи солнце.
Синим пламенем пылают стаи туч над бездной ада.
Точно огненные нити вьются стрелы молний в небе,
Ни на миг не исчезая.
– Дурь! Скоро грянет дурь лихая!
Это чёрный Дуревестник дико реет между молний
Над просторами земными.
То рычит пророк разрухи:
– Пусть сильнее грянет дурь!
* * *
Вот опять я вдали
Вот опять я вдали
От излюбленных мест,
И опять давит ночь беспокойная.
Будто душу свезли
За кладбищенский крест
Или бросили в яму помойную.
Все мечты мои здесь
Превращаются в прах.
Всё мне в тягость, как в тягость и я всему.
Прямо в петлю хоть лезь,
Так мне плохо впотьмах.
Где же ты, моё солнышко ясное?
Что же гонит меня
По дорогам чужим,
Что ищу я в краю неприветливом?
Разве светлого дня
Мне под кровом родным
Не хватает для счастья заветного?
Погулял и пора
Возвращаться домой
К тихим снам, охраняемым матерью.
В путь отправлюсь с утра
Я с пустою сумой.
Пусть мне будет дороженька скатертью.
* * *
Зачем
Я видел, как дрались,
За гаражами,
С ножами,
Ругались,
Плевались,
Кусались,
Пинались,
Валялись,
Визжали,
Дрожали…
Зачем мы их нарожали?!
* * *
Колыбельная для бабушки
Спи, моя бабушка, спи.
Будто ты маленькая,
Будто не старенькая,
Будто ты внучка моя.
Спи, дорогая, усни.
Мне не забыть этих дней,
Добрых и ласковых слов,
Песенок, сказок, стишков,
Вкусных твоих пирожков,
Спи, засыпай поскорей.
Мама и папа мои
Завтра приедут за мной.
Но и в другой выходной
Буду я снова с тобой,
Спи, моя бабушка, спи.
* * *
К женщине
Был я на Псковщине,
Был на Орловщине,
Был на Тамбовщине,
На Ярославщине,
Был я на Брянщине,
Был на Смоленщине,
Но, где бы ни был я,
Тянет всё к Женщине!
* * *
Я думал
Я думал, правда – сила,
А правда бессильна.
Я думал, вера вечна,
А вера конечна.
Я думал, мы другие,
А ты вдруг с другими.
Я думал, бог поможет,
А боже не может.
* * *
Расхворалась душа моя бедная
Расхворалась душа моя бедная,
Что-то шибко ей враз нездоровится.
На глазах прямо жалкой становится.
Кабы хворь-то была ненаследная,
То ещё можно ждать излечения
И на долю надеяться славную.
Ведь душа – это всё-таки главное.
А коль выпало ей назначение
Захиреть в недовольстве безропотном,
Вместо кваса вино попиваючи,
Сам добью её, только не знаючи,
Проживу ль без души век свой хлопотный
* * *
Ж…ж…ж…
Всю жизнь Фортуне я служу.
То ржу при этом, то не ржу,
То жму на жалость, то не жму,
То жгу костры из грёз и жду,
Когда ж закончим мы вражду
И жить продолжим по уму.
* * *
А ты?
Зашёл я в лесочек:
Осинка в косынке,
Берёзка вся в слёзках,
Сосёнка с сестрёнкой,
Малинка с калинкой,
Рябинка с корзинкой,
Ольхушка с кормушкой,
И всюду цветы.
Вот так-то, дружочек,
Я лирик, а ты?
* * *
Собаке прохожего
Какой же у тебя нахальный лай,
Такого лая не слыхал я сроду.
Гуляешь с нами, так гуляй,
Естественной потребности в угоду.
Хозяин твой, конечно, охламон,
Подарки за тобой не убирает.
Идёт себе, как будто он не он,
И, что ты здесь, как будто бы не знает.
Ты по-собачьи дьявольски красив.
Но нашу злость не понимаешь.
И, никого ни капли не спросив,
Ты снова лапу поднимаешь.
Мой милый пёс, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех приличней и умней,
К тебе случайно вдруг не заходила?
Она придёт, даю тебе поруку.
И не рыча, в её уставясь взгляд,
Ты за себя лизни ей нежно руку,
За то, в чём ты совсем не виноват.
* * *
Сказка о золотом грибочке
Жил старик со своею старухой
У самого тёмного леса.
Жили они в ветхом домишке,
И было им на двоих поровну
Сто шестьдесят лет.
Старик постоянно ругался
На чём свет стоит,
А старуха в лес по грибы ходила.
То опят наберёт, то сыроежек.
А один раз смотрит –
Боровичок золотой блестит,
Прямо под ёлочкой.
Потянулась она за ним.
А он вдруг и говорит
Человеческим голосом:
«Не трогай меня, бабушка!
Откуплюсь, чем пожелаешь».
Пожалела старуха
Золотого грибочка,
Уж больно он ладненьким был.
И оставила его со словами:
«Бог с тобою!
Твоего откупа мне не надо,
Сиди себе спокойно
Под своей ёлочкой».
Воротилась старуха к старику,
Рассказала ему великое чудо:
«Я сегодня нашла грибочек,
Да не простой он был, а золотой.
По-нашему говорил,
Просил не трогать его,
Откупался.
Но не посмела я взять с него выкуп,
Так и оставила в лесу».
Забранил старик старуху:
«Дурачина ты, простофиля!
Взяла бы для меня
Велосипед новый,
Мой-то совсем развалился,
Колёса не крутятся».
Вот отправилась она к тёмному лесу,
Видит – тот встревожен слегка.
Подошла она к ёлочке,
Наклонилась к грибочку.
А он и спрашивает её:
«Чего тебе надобно, бабушка?»
Ему с поклоном старуха отвечает:
«Смилуйся, государь грибочек!
Разбранил меня мой старик,
Не даёт мне старухе покою.
Нужен ему велосипед другой,
Его-то, вопит, совсем развалился».
Отвечает золотой грибочек:
«Не печалься, ступай себе с богом.
Будет ему, чего хочется».
Воротилась старуха к старику.
Сидит тот под окошком,
А рядом велосипед новенький.
Но старик ещё пуще бранится:
«Дурачина ты, простофиля!
Выпросила два колеса всего-то,
Много ль в таком транспорте радости?
Ступай, дурачина, к грибочку.
Потребуй машину Ладу».
Снова пошла она к тёмному лесу,
Видит – растревожен лес.
И снова грибочек спросил её:
«Чего тебе надобно, бабушка?»
Ему старуха с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государь грибочек!
Ещё хуже старик бранится,
Не даёт мне старухе покою:
Теперь Ладу, вопит, подавай ему».
Отвечает золотой грибочек:
«Не печалься, ступай себе с богом
Сделаю всё, как желает он».
Воротилась она к своему домишку.
А там во дворе уж машина стоит.
И снова старик жену ругает:
«Дурачина ты, простофиля!
Выпросила всего-то Ладу.
Не хочу я на ней ездить,
Хочу на Мерседесе,
И чтобы сам золотой грибочек
У меня на капоте спереди сидел,
А я был намного моложе».
Пошла старуха к тёмному лесу,
Видит – бушует лес.
И вновь спрашивает старуху грибочек:
«Чего тебе надобно, бабушка?»
Ему с поклоном старуха отвечает:
«Смилуйся, государь грибочек!
Никак не уймётся старик мой.
Хочет он уже на Мерседесе ездить,
И чтобы ты у него на капоте
Спереди сидел,
А сам он был намного моложе».
Ничего не сказал грибочек,
Лишь травкой и мхом прикрылся.
Долго ждала старуха ответа,
Не дождалась, к старику воротилась.
Глядь – а во дворе
Мальчонка какой-то,
Годика три от роду,
На маленьком самокатике катается.
Падает и постоянно ругается
На чём свет стоит…
Давно это было.
Нет уж той старухи в живых,
И лес поредел,
И домишко совсем струхлявился.
А мальчонка тот
Всё на самокатике катается.
* * *
Октябрь 1993 года
Сосновый бор, еловый бор –
Какая в общем разница:
И там забор и там забор,
И эта власть-проказница.
Что не для нас совсем живёт,
Куражится, тщеславится.
Которая на всё пойдёт,
Лишь только бы понравиться.
Не нам, конечно же, не нам,
И не кремлю столичному,
И не бесчувственным богам,
А раю заграничному.
Но, чтобы ей туда попасть,
Нужны заборы свежие.
Нужны тузы в чужую масть
И морды немедвежие.
* * *
Прощание графоманов
Мы не бездарные мужи,
Мы разные и интересные,
Нам силы ведомы небесные
В борьбе за правду против лжи.
Мы за любовь на всей земле,
За песни мира величавые,
За строчки главные, начальные,
И те, что спрятаны в столе.
Мы можем многое сказать,
Взлететь по мысли до величия.
Мы можем просто быть приличными
Поэтами. Но наплевать.
Нам наплевать на всех теперь.
На нечитающих читателей,
На издающих неиздателей,
На всех, открывших в бездну дверь.
В пространство шифров, кодов, цифр –
Бездушных знаков неизвестности.
Прощай, история словесности.
До новых встреч! Твои бойцы.
* * *
Да здравствует Поэт!
Ну, Гафт даёт!
Больной,
Худой,
На вид почти отживший.
А как напорист и силён,
Когда свой стих читает он.
И душу рвёт.
Как крик,
Как свист,
Как яркий свет.
Такой мужик,
Поэт,
Артист
Нас всех переживёт.
И никогда не станет бывшим.
* * *
Уходим мы
Уходим мы, советские,
Простые и несветские,
В борьбе с врагами Родины
Бесстрашны и круты.
Приходят несоветские,
Богатые и светские,
Но как война тут вроде бы,
Так сразу же в кусты.
* * *
А я лежу на раскладушке
Дерутся лоси на опушке,
Рогами тычут прямо в лоб.
А я лежу на раскладушке,
Передохнуть немного чтоб.
Жена храпит на мятом ложе,
Соседка-дура в гости ждёт.
Зачем мне получать по роже,
Я ж не сохатый идиот!
* * *
К 21 веку
Я помню хладное мгновенье:
Без спроса к нам явился ты,
Как мглою данное виденье,
Как гений злобной пустоты.
В томленьях смуты постоянной,
В тревогах мерзкой суеты,
Звучит твой голос окаянный
И снятся грозные черты.
Возлюбленный
Возлюбил однажды я
Ближнего.
И сказал про то ему
Лишнего.
Он не понял, что к чему,
Бешеный,
И послал в сердцах меня
К лешему.
Возлюбил тогда уж я
Дальнего.
И сказал ему, как мне
Жаль его.
Он не понял, что к чему,
Чокнутый,
И послал в сердцах меня
К чёрту.
И пришлось мне возлюбить
Главного.
То есть самого себя,
Славного.
* * *
Четверостишия
О творчестве
В признание иль в наказание
Последним может стать любой стишок.
Так выпьем же, друзья, заранее –
На посошок!
* * *
Вчера, отправив Лиру в ссылку,
Я выпил целую бутылку.
И позабылось как-то вмиг
Всё то, чего я не достиг.
* * *
Как лампочка для мотылька во тьме
Поэзия ума является обманной.
Строфа и рифма не рождаются в уме,
Они рождаются во сне и в ванной.
* * *
Тяну, тяну свои я вирши
К высоким образцам вершин.
А Пушкин всё равно повыше:
Конечно, он же «сукин сын»!
* * *
Всё думаю, но не могу понять,
Свободный я поэт иль узник?
И что мне на Парнас с собою взять,
Кляп здоровенный иль подгузник?
* * *
Как-то я спросил у Бога:
– Почему поэтов много?
– Потому, – сказал Всевышний. –
Что поэт для дела лишний.
* * *
Всяк может срифмовать слова сатира и сортир.
Примерно так же, как квартира и трактир,
Конфета и буфет, манжета и сюжет.
Хотя зачем? – сатиры ведь у нас давно уж нет!
* * *
Всё изменилось, между прочим.
И мы другими стали очень:
Хватает почему-то мочи
Читать лишь то, что покороче.
* * *
Пора признаться, наконец,
Что тот же самый наш Творец
Склоняет нас, пока мы живы,
Душить прекрасные порывы.
* * *
Ну и юмор нынче в моде –
Как репейник в огороде:
То считается смешнее,
Что глупее и пошлее.
* * *
Что ни строчка – всё не в масть,
Ни шипов, ни роз.
Помоги мне в детство впасть,
Дедушка Мороз!
* * *
Эх, Бунин, Пастернак и Бродский,
Не признаёт вас мир уродский,
Мир оцифрованных невежд,
Без чувств, без боли, без надежд.
* * *
Все мы здесь, конечно, кто?
Пушкины, Ахматовы!
А они бы нас за то
Вилами, ухватами.
* * *
Сочинил какой-то бард
Песню про «Бутырку».
А я лиру сдал в ломбард
И купил бутылку.
* * *
Молчи, поэт! Одна лишь мука –
Внимать пустым твоим речам.
Молчи! Ты не достоин звука,
Коль правды вес не по плечам.
* * *
И сам как тень,
И жизнь плоха.
В тот хмурый день,
Что без стиха.
* * *
Сказала баба Муза мне, увы, надысь,
Пихая в печь лавровые дрова:
– Поэзия, милок, едва жива,
И почитатели её повывелись.
* * *
Снега просит лыжня,
Крыша просит стропил.
Я Фортуну споил –
Будет жить у меня!
* * *
Что за фильмы нынче в моде,
Удивляется народ.
Будто все их производит
Мыловаренный завод.
* * *
Стихи мои – как мысли
На старом коромысле.
Всё высохло, обвисло,
И не осталось смысла.
* * *
Кто-то хвалит, кто-то нет
Мои почеркушки.
Сколько жить частушке лет,
Знают лишь кукушки.
* * *
Как-то получается –
Всё всегда кончается.
Денег, водки, бабы нет,
Нет сюжета – во, сюжет!
* * *
Парень с девкой целуются
На берегу за кустом.
Много чего рифмуется,
Мало поэзии в том.
* * *
Корявей звук, сильней удар,
Мощней снаряд, крупней калибр.
К чему талант, не нужен дар.
Да здравствует верлибр!
* * *
О любви
«На что смотреть, о боги,
На грудь или на ноги?»
«В глаза её смотри, балбес!» –
Услышал я ответ с небес.
* * *
Вот пройдёт ещё полвека
И наступит сказка вновь.
Мир спасёт от человека
Однополая любовь.
* * *
Не одна у вепря чушка,
Топчет всех подряд глухарь.
Так что лишняя подружка –
Не для всякой пары тварь.
* * *
– Что есть любовь? – спросила девочка у мамы,
Сующей ножки ей в унты.
– Не шевелись, – сказала женщина. – Стой прямо.
Любовь, малышка, это ты.
* * *
Женился он на ней, чтоб у него была она.
Она же вышла замуж за него, чтоб было всё.
Но не бывает так, чтоб жизнь давала всё сполна.
А ей-то что! Коль нет всего, то он – ни то ни сё.
* * *
Храни тебя Господь,
Как самую святую святость!
К тебе безмерная предвзятость
Обожествляет плоть!
* * *
Явись, мгновение любви,
Явись и оживи, на милость.
Дай вновь надежду, позови
За той, что так красиво снилась.
* * *
Зачем мужчине умная жена,
Никто из мудрецов не знает.
Когда не дура круглая она,
То этого вполне хватает.
* * *
Поздно, бывает, богу молиться.
Поздно, бывает, вора убить.
Поздно, бывает, снова влюбиться.
Но не бывает поздно любить.
* * *
Решил закрыть глаза мне офтальмолог,
Сказал: «Они вам больше не нужны».
На что я закричал, откинув полог:
«А как же буду видеть я глаза жены!»
* * *
Без женщин жить на свете можно, но
Без тех лишь, что показывают нам сейчас в кино.
А без домашних, чья стезя –
Быть верной, сильной, терпеливой – жить нельзя.
* * *
Зима. На улицу маня,
Летают мелкие снежинки.
А на верёвке у плетня
Висят трусы большие жинки.
* * *
Заболела свинка свинкой,
Жаба – жабою грудной.
Как во льдах мне было с финкой,
А с кубинкой – как в парной.
* * *
Вначале женщине мужчина нравится.
Она живёт с ним, радуясь, смеясь,
Потом терпя, страдая и стремясь
К тому, чтоб как-то от него избавиться.
* * *
– На тебе сошёлся клином
Белый свет!.. –
Пел в шкафу у бабы Зины
Свой скелет.
* * *
Я обожал вас, как Иван Тургенев, блин, «Муму»,
Как Фёдор Достоевский, блин, «секретную» тюрьму.
А вы, Наташа, знали, блин, о том и посему
Сбежали, блин, с Ашотом в город Сочи есть хурму.
* * *
Был я на Псковщине, был на Орловщине,
Был на Тамбовщине, на Ярославщине,
Был я на Брянщине, был на Смоленщине,
Но, где бы ни был я, тянет всё к Женщине!
* * *
Пригласила антиквара,
Вышла в полном неглиже.
Антиквар же из кармана
Вынул яйца Фаберже.
* * *
Шла девчонка по мосту
В ситцевой юбчонке.
Возбуждались за версту
Даже собачонки.
* * *
Что говорят они друг другу – ложь!
Как эхо соловьиной трели.
Не ценят муж с женою правду ни на грош,
Вся правда между ними лишь в постели.
* * *
В Москве в отдалённом районе
Жена пирожков напекла,
Поэтому я не у Тони
В семнадцатом доме с угла.
* * *
Распустились лепесточки
На ветвях рябинушки.
К олигарховой я дочке
Подбиваю клинушки.
* * *
Всё, что дьякону не мило,
Пусть идёт попу в кадило.
Всё, что в жизни не по мне,
Пусть идёт в упрёк жене.
* * *
Что такое шуры-муры
Знает дед у бабы Шуры.
Каждый раз, как напивается,
С кошкой Муркой обнимается.
* * *
Чем больше женщину мы любим,
Тем меньше смотрим на других.
Коль выбрал ты себе такую,
Любить придётся за троих.
* * *
Повстречался мне Тарзан,
Настоящий вроде.
Я была, конечно, «за».
А вот Чита – «против».
* * *
Жена безжалостно храпит –
Не думай об угрозе.
Куда страшнее, как лежит –
В какой манящей позе.
* * *
Загнала меня жена,
Просто издевается.
Мне поесть бы, а она
Снова раздевается.
* * *
Созрели вишни
В саду у дяди Вани.
Муж старый – лишний
На новеньком диване.
* * *
Призналась мне вчера жена,
Что у меня она – одна.
Я, разумеется, взбесился
И с горя чуть не утопился.
* * *
Вот уже который год
В марте снег не тает.
Муж молчит, а кот орёт,
Нервы мне мотает.
* * *
Ванька Маньке, чёрт возьми,
Саданул не в глаз, а в бровь.
Вот что делает с людьми
Настоящая любовь!
* * *
Хорошо, что мы с Кавказом
Не совсем сожгли мосты.
Полюбила горца сразу,
Потому что жилистый.
* * *
Совсем ослеп столетний дед,
Не видит он, во что одет,
Жену свою не видит, Лидию,
А ножки у соседки видит.
* * *
Всё вышло не так, как хотелось,
Живу я не там и не с той.
Но песнь о тебе не отпелась,
Я помню тебя, я с тобой.
* * *
О религии
Зачем, не знаю, но скажу:
Я не еврей и не был им, ей-богу,
И не ходил я сроду в синагогу,
Но я и в церковь не хожу.
* * *
Ума у человека слишком много,
Вся власть тут, на Земле, в его руках.
Готов он даже превратить всё в прах,
Нисколько не считаясь с властью Бога.
* * *
Вчера я обнаружил грыжу.
Не абы где-то, а в паху.
Я грыжу эту ненавижу,
Но меньше, чем попа в греху.
* * *
Не с мерцающей лампадой,
Как по Млечному Пути,
А земным путём нам надо
К вечным истинам идти!
* * *
Сказал мне дьявол у ворот
Пылающего ада:
«Безгрешным может быть лишь тот,
Кому грешить не надо».
* * *
Никто не знает точно даты,
Когда в грехи нас занесло.
А, что Христос сказал когда-то,
Быльём давно уж поросло.
* * *
Не спасает крест нательный
Ни тюрьму, ни богадельню.
Согрешил, не согрешил –
Всё зависит от души.
* * *
По прихоти земных богов
Внедрили в армию попов.
И сразу три танкиста
Избили атеиста.
* * *
В любви признавшись горячо,
Решил вдруг Кремль за общий счёт
Подставить РПЦ плечо.
А атеисты тут при чём?
* * ...
(дальнейший текст произведения автоматически обрезан; попросите автора разбить длинный текст на несколько глав)
Рецензии и комментарии