Московский вечер.

Уже для стран постхристианских,
похож на аверс от рубля,
восходит месяц мусульманский
над гексаграммами Кремля.

И храм для пентаграмм марксистских
болотным цветом на Москве
для атрибутов шаманистских
стоит как памятник Тыве.

Ом Рам — стрекочут кришнаиты
под закавказский зуд зурны,
уж йоги сложили копыта,
а родноверы жгут костры.

Кого тут только нет, маманя!
Ах, тетя Хая, посмотри:
исконно русской тихой Ваня
глодает курью кость в Твери.

Не слышно внуков Иафета,
все ханаанская родня,
тут сарацины, мавры, хетты
и трансвестит 7 дня.

Идя лукавым Вавилоном
по рынку всяко помянешь
еврея Сороса с Макроном
ну и еврейку Меркель тож.

Ну, погадай-ка мне, цыганка,
судьбу загробную с котом
евреев Гитлера и Франко,
и Кагановича притом.

Вот понатыкано ж сиротских
церквов у сих постхристиан!
Баку и Душанбе московских
у неразумных хазарян.

Да, под каким все ж ходим богом
у толерантности Москвы,
любя дацан и синагогу
и храм сторукого Шивы?

Ночной взошел обсерваторий,
пойду ль я, выйду в эту мреть
на дым в московский крематорий
от толерастов поглазеть.

Иль посмотреть на краснобаев,
аль выйдет тихо словно мышь
полковник КГБ Гундяев
с десятком снайперов у крыш.

Вот к тенгрианцам не рискуя
сквозь безнадегу сел и рвань
поеду я в Орду Златую
к булгарам в вольную Казань.