Путешествие вокруг дома
Николай Возрастные ограничения 18+
Николай Хрипков
ПУТЕШЕСТВИЕ ВОКРУГ ДОМА
Поэма
УДК
ББК
Авторский знак
Николай Хрипков. Путешествие вокруг дома − М.: Эдитус, 2025. − 368 с.
Аннотация
В поэме рассказывается о селе, его окрестностях, жителях, соседях, знакомых, друзьях, истории их жизни. Но автор просит не искать тут параллелей с реальностью, с конкретными лицами. По большей часть это плод авторского воображения.
ISBN
© Автор, 2025
ПОЭМА
ОТ АВТОРА
Всё от начала до конца является плодом авторской фантазии. Совпадения с реальными лицами и событиями случайны. Просьба: не искать никаких параллелей с реальностью.
Вступление
Жить нельзя без дома зверю.
Люди с самых древних пор
В безопасности за дверью,
Если двери на запор.
На ночь камнем вход в пещеру
Завалил. И на ночлег.
И приняв такую меру,
Был спокоен человек.
Если тигр саблезубый
Попытается попасть,
Он о камень, твердый, грубый,
Разорвет в лохмотья пасть.
Разгоняя мрак кромешный,
Пляшет в очаге огонь.
Для людей он друг, конечно,
Но рукой его не тронь.
Были разные жилища.
Где-то строят шалаши.
Если крыша есть и пища,
Жизни радуйся, пляши.
Где-то делали из глины,
Где-то камень в дело шел.
Там, где много древесины,
Деревянных много сел.
Для царей же предки наши
В той далекой старине
Строили дворцы. Их краше
Не найдешь по всей стране.
А в горах другое дело.
Там камней различных тьма!
Горцы из камней умело
Свои строили дома.
С древних пор дома умели
Строить самых разных форм,
Потому что в этом деле
Никаких единых норм.
Строят разные народы
Так, как надо, а не вдруг.
Всё зависит от природы,
От того, что есть вокруг.
Ну, зачем на жарком юге
Строить избу? Здесь народ
Не видал снегов и вьюги,
Здесь же лето круглый год.
Наломали листьев пальмы,
Вот и дом теперь уже.
И в одних повязках парни,
И девчонки в неглиже.
И зачем им строить избы,
Лес на бревнышки пилить?
Тут бы дождь не капал лишь бы
И не смог очаг залить.
На экваторе так жарко
Каждый месяц, каждый день.
Нет там лучшего подарка,
Чем от солнца скрыться в тень.
Где-то строили землянки,
Вырыл яму, сделал вход,
Место сделал для лежанки,
Сделал печь и дымоход.
По ступенькам вниз спустился,
Дверь открыли и вошли.
И в землянке очутился
С сильным запахом земли.
К северу перенесемся.
Несмотря, что май сейчас,
Ох, замерзнем, натрясемся,
Хоть и шубы есть на нас.
С Ледовитым океаном
По соседству этот край
И под снежным одеялом
Девять месяцев считай.
Как-то раз императрица
Анна Иоанновна,
Чтобы ей развеселиться,
Приказала пьяного
Во дворец везти шута.
«Нашим повеленьем
Нынешней зимой скота
Этого поженим!
Ух! Завидный он жених!
Надо ему женушку,
Чтобы больше на других
Не глядел в сторонушку».
И уродицу нашли.
Нет ее уродливей.
Поклонился до земли
Ей затейник шкодливый.
«А для свадьбы же, подлец,-
Шутнику сказала,
— Возведем тебе дворец,
Каких и не бывало!»
И крестьяне, и солдаты,
И другой простой народ,
На семью оставив хаты,
Пилит и шлифует лед.
И дивится люд столичный.
— Ох! И выдумщик шельмец,
Что отгрохал необычный
Изумительный дворец!
Разных скульпторов маститых
Привезли еще сюда,
Чтоб героев знаменитых
Высекали изо льда.
На столах стоит посуда
Ледяная. В ней еда.
Ну, а для простого люда
Сотни горок изо льда.
Во дворце том необычном
Лед – один материал.
И к такому непривычным
Людям чудом он предстал.
По холодному паркету
Даму водит господин.
И каких здесь только нету
В ледяных бутылках вин!
В ледяном дворце венчался
Шут уже немолодой.
Пир неделю продолжался.
И текло вино рекой.
Толпы карликов, уродов
Для потехи здесь нужны.
Представителей народов
Привезли со всей страны.
Ох, потешилась царица!
Рассмешила целый свет.
Как в народе говорится,
Дуракам закону нет.
В общем, глупая затея,
Для казны большой расход.
Только стали дни теплее,
И дворец растаял тот.
И кровать для новобрачных
Изо льда. И смех, и грех!
Из фантазий неудачных
Эта не удачней всех.
Посмотрев на каждый домик,
Ну, хотя б минуты три,
Видит суть физиогномик,
Что творится там внутри.
Только в собственной квартире,
Как на отдыхе в Крыму,
Ты живешь в отдельном мире
По уставу своему.
За морями, за горами
Есть красивое село,
Окруженное степями,
Где зимой белым-бело.
А когда весна приходит,
Пашут, садят огород,
Молодежь до ночи бродит
По асфальту взад-вперед.
Дома кот бывает редко,
Как Суворов мало спит.
И в стекло стучится ветка
И листвой всё шелестит.
А потом приходит лето,
Насекомыми звеня.
Надо сделать это, это…
И никак не хватит дня.
Хороша у нас природа!
Колки, степи, солонцы!
Толпы разного народа
Едут в разные концы.
Выйдешь утром на крылечко
Почесаться тут и там.
Бьется трепетно сердечко
Трам-татам-тарарарам!
Эх, Калиновка родная!
Я твой верный папуас!
Здесь от края и до края
Прошагал я столько раз!
Я отсюда не уеду
Ни в Париж, ни на Тибет,
Ведь свинью не сдашь соседу,
Да и денег просто нет.
У меня на огороде,
Словно джунгли, встал паслен.
Говорят, он вредный вроде,
Для меня ж всех слаще он.
Не похож я на калеку,
Ровно голову держу,
Потому на дискотеку
По субботам выхожу.
Дискотека! Дискотека!
Веселись! Дерись! Пляши!
Это лучшая аптека
Для скучающей души.
Выйду, выйду в чисто поле.
Для чего не знаю сам.
Комары, цветы, раздолье!
И вообще трам-тара-рам!
Молодым везде дорога.
А квартиру получить –
Это значит очень много.
Да чего тут говорить?
А если будет молодежь,
То по лбу, в лоб ли
Деревню не перешибешь
Тогда и оглоблей.
Заселили поэтапно.
Фонари горят. Есть связь.
Но всё кончилось внезапно.
Перестройка началась.
С каждым годом хуже-хуже.
Людям власть, как в горле кость.
И грязнее стали лужи,
Даже злее стала злость.
А потом единым махом
Рубанули оба-на!
Всю страну пустили прахом.
А зачем она нужна?
Приходите, володейте,
Освещайте нашу тьму,
Всё берите, ешьте-пейте
И учите нас уму.
Всё прошли, всё пережили,
Не ушла страна ко дну.
Детям отруби варили
И крапиву, как в войну.
Ох, потешились тогда
Бесы, поглумились.
Настежь дверь, пришла беда,
Мы же сохранились.
Уезжала молодежь.
А чего ей в этом?
Чтоб горбатиться за грош
И зимой, и летом?
И мужичок – не дурачок,
Он попер в охранники.
Сидеть на вахте, пить чаек,
Кушать чипсы, пряники.
Легче неводом достать
Им русалку клёвую,
Чем по деревне отыскать
Им доярку новую.
Если трахать год-другой
По башке дубиной,
То тогда себя любой
Чувствует скотиной.
Что ж кругом таких примеров
Невозможно сосчитать.
Улицей пенсионеров
Скоро будем называть.
Не положен здесь асфальт,
В каждой яме лужица.
Потому у местных краль
Не в почете улица.
Улицу читай как книгу.
В ней и сказка есть и быль,
В ней найдешь сюжет, интригу
И особенный свой стиль.
Улица – лицо. А лица
Нам о многом говорят,
Что внутри тебя творится
И каков судьбы расклад.
И характер, и повадки,
И о матери – отце,
И желудок ли в порядке
Прочитаешь на лице.
Понимали люди это
В теремах и тесных избах.
Вот и улица воспета
И в стихах, и в афоризмах.
Ах, ты, улица моя,
Улица широкая!
Как с гармошкой выйду я,
Выйдет черноокая.
И по улице шагая,
Помни очень важное:
Пусть похожа, но другая
И своеобразная.
Эту улицу назвали
Молодежной. На краю
За четыре года встали
Эти домики в строю.
Из панелей да из блоков
Налепили терема.
И сдавали раньше срока
Двухквартирные дома.
Реже крик на Молодежной.
Всех детишек перечесть
С улицы на пальцах можно.
Что ж поделать? Сколько есть.
В основном же пожилые
Или близко к пожилым.
Приезжают молодые
Повидаться в гости к ним.
Почитали домового
Раньше люди ого-го!
Он наделать мог такого,
Коль обидите его!
У него за печкой место.
Но таких печей уж нет,
Потому, как всем известно,
Домового ныне нет.
Глава первая
ЕСЛИ В ПТИЦУ ПРЕВРАТИТЬСЯ
Как стать птицей
Вот бы в птицу превратиться,
Взмыть стрелой под небеса,
Над селом родным кружиться,
Видеть реки и леса.
Птица всех свободней в мире.
Ей летать, как нам дышать.
И держать ее в квартире,
Значит, жизнь ее забрать.
Сколько же вот так мальчишек
Об одном могли мечтать:
С парашютом прыгать с вышек,
Самолетом управлять.
Кто из нас не рвался в небо,
Чтоб парить там не спеша,
Не для денег, не для хлеба,
Потому что есть душа?
Хорошо сидеть на крыше,
Позабыв про все дела.
Можно бы залезть и выше,
Если б лестница была.
А какая панорама!
Виден даже дальний лес.
Не узнала б только мама,
Что на крышу я залез.
Пролетаю над Калиновкой
Хоть Калиновкой зовется
Это место на земле.
Но с калиной не придется
Повстречаться вам в селе.
Но зато кругом клубники.
Не ленись лишь набирай!
И порой такой великий
На малину урожай!
Словно пик, высокий, горный,
Тополь – местный чемпион.
Башне же водонапорной
В высоту уступит он.
Вижу крыши школы, клуба.
Крыша – это голова.
А на нашей школе шуба,
Как зеленая трава.
Над хоздвором
Вон хоздвор. Стоят комбайны.
В их телах усталость.
Год был нынче урожайный.
Много им досталось.
Их помыли, поскоблили,
Пятен масла не видать.
И колеса побелили.
Значит, могут зимовать.
Здесь и сеялки, и плуги,
Культиваторов набор.
Занесут зимой их вьюги,
Будет что-то вроде гор.
Где железа очень много,
На него найдется вор.
И поэтому так строго
Охраняется хоздвор.
Если что-нибудь пропало,
Сторожам покрыть ущерб.
Высчитают и немало,
Не оставят и на хлеб.
Засмотрелся, заигрался.
И кричит сыночку мать:
— Это ты куда забрался?
Хочешь голову сломать?
Поглядим на ЗАО
Был колхоз, потом совхоз
Превратили в ЗАО.
Распустил директор хвост,
Как в Китае Мао.
Он не просто так идет,
Шествует, как барин.
И за всё ему народ
Очень благодарен.
Как же не благодарить?
Он дает зарплату.
Можешь новую купить
На штаны заплату.
Вот контора. В ней директор.
Очень любит повторять,
Что у ЗАО главный вектор –
Больше прибыль получать.
Может он отходы дать
Для свиньи и куриц.
Надо б гимны распевать
На просторах улиц.
И вообще, когда идет,
Бить поклоны надо.
Только груб у нас народ.
Экая досада!
Ну, а злые языки
Хуже пистолета.
Эх, вы бабы, мужики!
Нет в вас пиетета.
Косточки перемывать –
Вот чем наслаждаетесь.
А культуру поднимать
Даже не пытаетесь.
«Положил себе оклад
Он в четыре сотни».
Но в лицо не говорят,
Лишь из подворотни.
«Мол, квартир понакупил
Детям по три штуки».
Он хозяин, не дебил,
Ему и карты в руки.
Чьи поля, гараж, хоздвор?
Чьих коров пасете?
Что же мелете вы вздор,
Чепуху несете?
Да, народ наш не учен,
С узким кругозором,
Потому и любит он
Заниматься вздором.
А у нас капитализм
Крепнет год за годом.
Очень сильно верх и низ
Различны по доходам.
У директора сейчас
Пакет контрольных акций.
И директор среди нас,
Как дуб среди акаций.
А с женой у них разлад.
С ней он хам, насильник.
Мордой ейной, говорят,
Бил о холодильник.
Далеко у них зашло
Дело до развода.
Прикатил тогда в село
Сын, его порода.
Сын отца из кабинета,
Как какого-то щенка
Выбросил.
— Давай-ка это
Уезжай! Пока! Пока!
Папа в городе квартиру
В восемь комнат приобрел
И идти с рукой по миру
Побираться не пошел.
И жена есть молодая,
И солидный в банке счет.
Нервы больше не мотая,
В удовольствие живет.
В смутные времена
Словно бы песок сквозь пальцы,
Всё спустила бесов рать.
Год настал, пришли китайцы,
Стали рельсы разбирать.
— А зачем стране дорога? –
Голоса из-за бугра.
— И людишек слишком много.
Сократить давно пора.
А ломать – оно не строить.
Лишь маши да всё круши!
А чего тут суесловить?
Были власти хороши.
Хоть и Гитлера нет духа,
Хуже Гитлера свои.
И по всей стране разруха,
Словно здесь прошли бои.
А народ наш – страстотерпец
Крест покорно свой несет.
Хоть под хвост насыплешь перца,
Лишь поморщится народ.
Наступили, слава Богу,
И другие времена.
Вновь положили дорогу.
Подо мною вон она!
Вот стоят на переезде
Легковушки, грузовик.
Ждут водители в надежде,
Что состав проскочит вмиг.
Дорога на Карасук
Начинается дорога
С переезда в Карасук.
Хоть машин не очень много,
Но других хватает мук.
Долго строили дорогу
Работяги до села.
Пусть уж так! Хоть понемногу,
Но нормальной бы была.
Нагребли, защебенили.
И уже который год
Так трясет автомобили,
Словно лихорадка бьет.
А до места, что всех хуже,
Где-то километров семь,
Где стоят подолгу лужи,
Не дошли они совсем.
Эх, дорога, ты, дорога!
Словно строим для чужих.
Дураков, конечно, много!
Больше лишь дорог таких.
Над рекою Карасук
Ну, а дальше, словно змейка,
Речка. Рай для рыбаков!
По краям же, как наклейка,
Отражения кустов.
«Карасук» — по-тюркски значит
Это «черная вода».
Тех, кто любит порыбачить,
Здесь увидите всегда.
И зимой сидят, и летом,
Позабыв который час,
Чтоб потом друзьям об этом
Рассказать десяток раз.
Начинается в болотах,
Дальше мимо деревень,
Где на ближних огородах
Женщины торчат весь день.
А в деревне Нестеровка.
Через речку мост висит.
По нему ходить неловко:
Весь трясется и скрипит.
В первый раз на этот мостик
Даже боязно вступать.
Мостик, как собачий хвостик,
Начинает весь дрожать.
Пролетаем над Грамотино
Вот Грамотино. Здесь речка.
И конечно, рыбаки.
Вот контора. На крылечке
Примостились мужики.
Ждут приказа, разнарядки,
Сигаретами дымят.
Про политику, порядки,
Как обычно, говорят.
Вот подъехала машина.
У доярок ранний труд.
И стоят у магазина,
Продавщицу Галю ждут.
Над Озерянкой, где нет озера
Может быть, при кайнозое
(Мы ж не ведаем о том)
Было что-нибудь такое –
Неказистый водоем.
А теперь там только в лужу
Можно погрузить сапог.
Но зато детишкам в стужу
Будет маленький каток.
Как заселяли Кулунду
А потом переселенцев
Двинулся сюда поток,
Украинцев, русских, немцев,
Потянулся на восток.
Там в Европе безземелье.
А когда попал в Сибирь,
Нет минуты для безделья,
Чтоб освоить эту ширь.
Карасукский пограничный район
Пограничная застава,
Где начальники-отцы.
И налево и направо
Смотрят зорко погранцы.
Есть собаки, автоматы.
И наряд всегда готов
Охранять родные хаты
От шпионов и врагов.
Над границей тучи хмуро
Всё куда-нибудь плывут.
Ну, попробуй сунься сдуру,
Сразу скрутят и под суд.
Вишневые года Калиновки
Ехал и на электричке
Из других районов люд.
Год за годом по привычке
Ведра полные везут.
А потом, как оборвало,
Стали голыми кусты.
Только ветром обдувало
Сиротливые листы.
Может, чем-то протравили
От вредителей поля,
Заодно кусты убили,
Хоть начни сажать с нуля.
Ведь природу не обманешь,
Как себя не величай.
Если где-нибудь подгадишь,
Значит, гадость получай.
Сколько раз она учила:
«Будь скромней! Кончай дурить!
Никакая твоя сила
Не поможет победить».
Карасук. Памятники
Здесь волна войны гражданской
Прокатилась. И стоит
Памятник, почти спартанский,
Тем, кто зверски был убит.
Хоть имел характер скверный
Вождь рабочих и крестьян,
Путь показывает верный
Пролетариям всех стран.
И другой войны великой
Тень от черного крыла
Птицы кровожадной, дикой
Вечной памятью легла.
Всех семей она коснулась.
Зрите волчье существо!
Сколько их с войны вернулось!
Не вернулось большинство.
И таких семей немало,
Где отец и сыновья,
Все ушли и всех не стало.
Мать и детки – вся семья.
О простых людях
Не герои из-под Трои.
Не один еще журнал
Ничего еще такое
Вам о них не рассказал.
И Малахов на программу
Не позвал их. Ну и ну!
Хоть и здесь увидеть драму
Можно было не одну.
Да и кто они такие,
Хоть таких и большинство,
Нашей матушки России
Плоть, душа и существо?
Жизнь простого человека
Не для шоу и газет.
Повелось так век от века,
Вроде есть он, вроде нет.
Всё поп-звезды, олигархи,
Шоумены, маньяки,
Престарелые монархи,
Депутаты, их сынки.
А простых людей, которых
В подавляющем числе,
На заводах и в конторах,
В городах и на селе.
Они строят, убирают,
Добывают уголь, нефть,
Варят, моют, подметают,
Возят грузы, строят верфь.
Как узнать карасучанина
Как узнать: карасучанин
Пред тобою или нет?
Я открытый очень парень,
Сообщу я вам секрет.
Вот в толпе большой и гулкой
Слышишь голос мужика,
Называет «стул» он «стулкой».
Значит, из Карасука.
Призывают развлекаться.
Шум и смех со всех сторон.
Он зовет вас «поиграться»,
Значит, карасукский он.
Глава вторая
ВЫХОДИМ ВО ДВОР
Родной дом
Этот дом четвертый с краю,
Двухквартирный, неплохой.
Я другой такой не знаю,
Потому что он родной.
В нем душа. Меня он слышит
И со мною говорит.
Также чувствует и дышит,
Также бодрствует и спит.
Каждой клеточкой знакомый.
И, конечно, он живой.
И когда иду из дома,
Он прощается со мной.
Столько с ним мы пережили,
Не расскажешь и за год.
Ну, короче, жили-были
Дом и те, кто в нем живет.
Утро. Выходим во двор
Ну, пора! Труба зовет!
Солнце встало над деревней.
Отправляемся в поход,
Как привыкли, ежедневный.
Тело освежил водой.
Каша. Кофе. Чиркнул бритвой.
Утро. Снова молодой,
Словно воин перед битвой.
Что мне новый день несет?
Плакать или же смеяться?
Тут гадай хоть целый год,
Никогда не догадаться.
А когда с крыльца ступаешь
На зеленом авеню,
Силы снова обретаешь,
Чтобы радоваться дню.
Во дворе кудахчут куры,
Кукарекает петух
И заводит шуры-муры
Средь старух и молодух.
Жизнь повсюду. Муравьишки
И букашки всех мастей
Бегают, как ребятишки,
По земле родной своей.
На меня же ноль вниманья.
Я на это не сержусь.
Видно в центре мирозданья
Я у них не нахожусь.
По своим живет законам
Мир, хоть сердце надорви.
Он не внемлет нашим стонам,
Нашей боли и любви.
Гимн Солнцу
Посмотрите! Светит солнце,
Заливает мир лучами.
Вы на улицах бессонных
Бога солнца не встречали?
У него глаза сияют
Блеском радостного утра,
С головы его свисают
Кудри цвета перламутра.
Он, веселый и прозрачный,
Вас встречает у порога.
Просыпайтесь же пораньше!
Так чудес на свете много
У таинственного бога.
Вот прекрасная царевна
Открывая ставни окон,
Улыбнется и зажмурит
Ослепленные глаза.
Солнце! Солнце! Это радость!
Это счастье нашей жизни!
Мы язычники и солнцу
Поклоняемся как Богу.
Заглянем в дровяник
В дровяник откроем двери.
Круглый год дрова нужны.
Этих дров, по крайней мере,
Печке хватит до весны.
Нам дрова лесник привозит.
Порубил их не спеша.
И зима не заморозит,
Если тяга хороша.
А еще и баню топишь.
И она немало ест.
Так что сам еще привозишь,
Благо недалеко лес.
Подбираешь и осину,
Клен и тополь на дрова.
Ну, машину – не машину,
А навозишь куба два.
Но не трогайте живое,
Те деревья, что растут.
Попадешься за такое,
Отдают тогда под суд.
И немало насчитают.
Штраф такой – сойдешь с ума.
А еще и принуждают
Отработать задарма.
А теперь в углярку
А поблизости углярка,
В ней угля под потолок.
Лучше печке нет подарка,
Чем хороший уголек.
С вечера ведро засыпал,
Чаю выпил и в кровать.
Если день воскресный выпал,
Можно до обеда спать.
Уголек, конечно, дорог.
Холод лишь недорогой.
А период зимний долог,
Подметет всё, как метлой.
Ну, хорош! Полюбовался!
Уголь есть, дрова, пимы.
И доволен я остался:
Всё готово для зимы.
Гараж – второй дом для мужчины
А теперь гараж откроем.
Мотоблок! Садись – катись!
Инструмент! Когда мы строим,
Без него не обойтись.
Может, в гараже мужчина
Проторчать весь день один
Не для дела, не для чина,
Просто здесь он господин.
Там открутит, здесь подкрутит,
Пнет по колесу ногой
Или же опять замутит
Он ремонт очередной.
Ни упреков здесь, ни треска,
Не глядят из-под руки.
Так что очень это место
Обожают мужики.
А железо тоже любит
И подход, и техуход.
Смажет всё и приголубит.
Бжик! И техника ревет.
И садись, дави сцепленье.
Конь железный задрожал.
Заревев от возбужденья
По дороге побежал.
Власти он твоей покорный,
Как стрела, летит вперед.
И подобно бабе вздорной
На тебя не заорет.
На скотном дворе
Жить в деревне без скотины
И представить не могли.
На хозяйство гнули спины,
Скот лечили, берегли.
И корова – полноценный
Член семьи. За ней уход
Постоянный, ежедневный,
День за днем, из года в год.
А еще свинья и птица,
Овцы, козы. У иных
Лошадь есть. Ожеребится,
Две лошадочки у них.
И как в городе движенье
По утрам и вечерам,
Скот гоняет населенье
Со дворов и по дворам.
Не держать совсем скотины –
Ни в какие ворота!
Только пьяницы-скотины
Не держали ни черта.
А теперь по пальцам можно
Тех коров пересчитать.
И не то чтоб стало сложно
Скот хозяевам держать.
Долго тягу отбивали
И вели с хозяйством бой.
То больными признавали
Всех коров. И на убой!
То совхоз корма не станет
Несовхозникам давать.
И, конечно, кто ж потянет
Скот и птицу содержать?
В основном поразбежались
Мужики по северам.
Ну, а те, что оставались,
И глядеть-то было срам.
И к тому же в магазинах
Можно всё купить сейчас.
Выросло на апельсинах
Поколение у нас.
И в мозгу, как будто черви:
«Ну, зачем сажу я лук?
В магазине-то дешевле.
Ни трудов тебе, ни мук!»
А садили как картошку!
Всё позанято! Сейчас
Возле дома понемножку.
Можно выкопать за час…
А теперь зайдем в пригон
Вот пригон на двух хозяев.
Для скотины нужен он.
И крючок рукой нашарив,
Дверь открыл. Вхожу в пригон.
Там живут теперь лишь куры
Да четыре петуха.
Очень бойкие натуры,
Что не ведают греха.
Среди них есть главный, фюрер.
И других гоняет он,
Чтоб не лез к девчонкам шулер.
Здесь гарем, а не притон.
Куры это понимают.
Всё у них, как и у нас.
От него не убегают,
А с другими через раз.
Огород для картошки
За дворами огороды.
Для картошки. Здесь она,
Вопреки капризам моды
Дефилирует одна.
Все у нас ее сажают.
И недаром «хлеб второй»
С уваженьем называют
Корнеплод наш дорогой.
Но еще один любитель
У картошки есть – увы!
Этот наглый новожитель
Очень жаден до ботвы.
Полосатый, черно-желтый
Сводит труд ваш до нуля.
Этот янки, наглый, гордый,
Оккупировал поля.
Не берет его отрава,
Птицы не воюют с ним.
И о нем такая слава:
Он вообще непобедим.
А поэтому хозяйки
Собирают упырей,
Их личинки. А лентяйки
Травят. Легче и быстрей.
Вот еще одна забота.
Ну, а если сачканешь:
«Надоело! Неохота!»
Огород пустым найдешь.
Лето кончится. И осень
С сентября нам начинать.
Этот месяц приурочен
Собирать и убирать.
Пожелтела и засохла,
Стала ломкою ботва.
И глядится поле блёкло,
Как седая голова.
Ну, берем лопаты, ведра,
На ладони поплюем,
Поглядим на поле бодро
И копать его начнем.
Вроде бы ума не надо!
Штык загнал, перевернул.
Смотришь! Экая досада!
Клубни режешь. Караул!
Хоть несложная наука,
Знай ее и соблюдай.
Ты не в центр, подальше – ну-ка! –
Куст картофельный копай!
Если сильно куст разросся,
Обкопай, не поленись!
Если ты всерьез берешься,
То немножко подучись.
Как же взрослые и дети
Без картошки жить могли?
В восемнадцатом столетье
К нам картофель завезли.
И сначала для цветочков.
Хоть особой красоты
Нет в цветочках. Средь листочков
Скромно прячутся цветы.
А потом садить картошку
Стали жители села.
Потихоньку, понемножку
К нам картошка в жизнь пришла.
И от голода спасала
Наш народ в неурожай.
Пусть не будет хлеба-сала,
Но картошку подавай!
Даже наши горожане
Без картошки не живут.
Как заправские крестьяне
На делянах спины гнут.
Суровая ветврачиха
Через тропку огород.
На соседней улице
Эта женщина живет,
Ветврачихой трудится.
Ветврачом она трудилась.
Со скотом из года в год.
Но к директору в немилость
Кто угодно попадет.
Никакого пиетета,
Всем наклеит ярлычок.
В общем, хуже пистолета
У нее был язычок.
А директору доносят.
Человек у нас простой.
Ладно, так и сяк поносят,
Но, однако, судьи кто?
А тем летом сушь стояла,
И пожары тут и там.
То кошара выгорала,
То горело по полям.
А когда на сеновале
Загорелось, слух пошел:
Ветврачиху там встречали.
Вот она причина зол.
Хоть расследовать не стали.
Не доказана вина.
Но приказ тотчас издали,
Что уволена она.
Ну, уволили и ладно.
Что же плакать и тужить?
Получилось очень складно:
Частный скот пошла лечить.
А скота того осталось,
Что по пальцам сосчитать,
Так еще ж за эту малость
И зарплату получать.
Правда, кошки и собаки
Под опекою сейчас.
Хорошо хоть, что макаки
Не разводятся у нас.
А еще и есть помощник –
Бабка старая одна.
Вот такой междусобойчик,
Где начальница она.
Как известно, кот гуляет,
Где захочется ему.
Он границ не понимает.
Лишь инстинкту одному
Он послушен. Где добыча
Или кошечка живет,
Презирая все приличья
И обычаи идет.
Был июньский вечер тихий.
Наш Пушистый – рыжий кот
Во дворе у ветврачихи
Делал медленный обход.
Во дворе кота увидев,
Покраснела до корней.
Он ходил, ее обидев
Беспринципностью своей.
В дом влетает и оттуда
Вылетает, как стрела.
«Всё! Конец тебе, паскуда!»
И воздушку навела.
Глухо пукнуло ружьишко.
Пуля в глаз коту вошла.
Мякнул раненый котишка
И помчался, как стрела.
Морда вся в крови. На жилке
Глаз простреленный висит.
У хозяина поджилки
Затряслись. Он весь дрожит.
Котик лег, не ест, не пьет.
В шкаф потом забрался.
Думали, что кот помрет.
Он же оклемался.
Одноглазый, как пират,
Только нет повязки.
Ловит мышек, жизни рад
И мурлычет сказки.
Ветврачихи старший сын
С флота возвратился.
Подбивать он начал клин
К девушке. Влюбился.
Та сначала ничего,
С ним пофлиртовала,
А потом она его
И отбортовала.
И не хочет сын родной
С мамой разговаривать…
К ним отправилась домой,
Стала уговаривать.
Те смеются. «Ну, поймите!
Сердцу не отдашь приказ.
Так что вы уж извините,
Не держите зла на нас».
Раскричалась, разревелась.
Как-никак, а все же мать.
А домой пришла, разделась
И ножом живот пластать.
Есть врачи у нас в Сибири.
Подлатали телеса.
«Чтобы баба харакири
Делала? Ну, чудеса!»
Про бывшего книомеханика
По соседству недалеко
От нее живет мужик
Совершенно одиноко.
Но он к этому привык.
Ростом, статью он с подростка.
Рядом с ним любой гигант.
Македонскому он тезка,
Полководцу. Александр!
О политике часами
Может Саша говорить.
Как они, под небесами
Начинает он парить.
Инвалид он, между прочим,
Как у Байрона, дефект,
Что одна нога короче,
Но могучий интеллект.
Но в отличии от барда
Не писал поэмы он.
Для другого, видно, жанра
Был на свет произведен.
Саша был киномеханик,
Радость людям доставлял.
Первым видел он «Титаник»,
Где ди Каприо блистал.
Мог подробно, всем на зависть,
Фильм любой он рассказать.
И поэтому старались
Встречи с Сашей избегать.
В общем, он болтун отменный.
На замке не держит рот.
Может нощно он и денно
Тарахтеть как пулемет.
Может на любую тему
Рассуждать часами он.
Хоть какую взять проблему,
Он во всех осведомлен.
Преуспел на брачном ложе.
Саша дважды был женат.
Дети есть и внуки тоже.
Только этим и богат.
Схоронив жену вторую,
Саша злоупотреблял.
Пенсию, пусть небольшую,
До копейки пропивал.
Здесь товарищи найдутся
На подбор, хоть ставь клеймо,
Целой тучей соберутся,
Словно мухи на дерьмо.
Пьют, едят и матерятся.
Кто-то бряк и сразу спать.
А с утра опохмеляться
Все сползаются опять.
А на пенсию не слишком
Погулять, пошиковать.
И тогда своим умишком
Начинают рассуждать.
Хорошо с металлоломом!
Подхватил и утащил.
И положенным объемом
Всё, что надо получил.
Две больших железных бочки,
Что лежали на боку,
Безо всякой заморочки
Откатили к мужику.
А мужик – прохвост типичный
Нелегальный пункт открыл.
В Карасук металл различный
На машине отвозил.
Спирт в канистрах по дешевке
Покупал. Расчет за труд.
Если хитрый ты и ловкий,
Деньги сами потекут.
Было время. В лес собрался,
На опушке борона
Или плуг, что поломался,
А в траве труба видна.
Железяки эти гнили
Во дворах и за двором.
Пионеры выходили
Собирать металлолом.
А хоздвор – сломаешь ногу!
Можно всё тут отыскать.
Вывозили понемногу,
Планы надо ж выполнять.
Нынче металлоискатель
Самодельный соберут.
Как какой-нибудь старатель,
Тычет землю там и тут.
Ни на земле, ни под землею
Теперь гвоздя не отыскать.
И со дворов порой ночную
Ханыги стали воровать.
Воруют ведра и лопаты,
Кастрюли, где варились щи.
Оставишь санки возле хаты
И санок нет. Ищи-свищи!
Но пора вернуться к Саше.
А точнее, в Сашин дом,
Где друзья гуляют наши.
Крики, маты, дым столбом.
Утром Саша жалкий, слабый,
Знает воду пьет и пьет.
Мужику нельзя без бабы,
Без нее он пропадет.
В доме грязно, неуютно.
Кот остатки пищи съел.
До чего же утром трудно.
И на свет бы не глядел…
Ни единого нет гада,
Не идут опохмелять.
И зачем им это надо,
Если нечего здесь взять?
Мама старая с детьми
Мама старая с детьми
Под одною крышей.
Умер Петр – глава семьи.
В доме стало тише.
Был забавником Петро.
Он не мог без шутки.
И глядел всегда хитро,
Сыпал прибаутки.
Там, где он, там смех такой
Просто гомерический.
Хоть он был мужик простой,
Но весьма комический.
Был он низеньким, тщедушным,
Не красавец далеко.
Никогда он не был скучным.
И любому с ним легко.
Мужики заржут, как дети.
«Ну, даешь, ядрена вошь!
Ох, гляди за шутки эти,
За язык свой пропадешь».
Он душа любой гулянки,
Тамада и балагур.
Даже после бурной пьянки
Не бывал он зол и хмур.
И все взрослые и дети,
Не боясь попасть впросак,
Называли его Петей,
Как мальчишку. Только так.
Никогда не обижался
И улыбкой отвечал,
Если кто-нибудь ругался
На него или кричал.
А потом лежал в больнице
В девяностые года.
На свои лекарства, шприцы
Покупал больной тогда.
Ну, а если ты без денег
И цепляешься за жизнь,
Не устраивай истерик,
Молча стенами лечись.
Петя стенами лечился.
Кипятильником из бритв
Грел чаек. И в карты бился,
Как герой картежных битв.
Умер Петя. Рак желудка.
Мир немного посерел.
Ведь известно: смех и шутка
Как бальзам для душ и тел.
А жена-пенсионерка.
С нею взрослый сын и дочь.
Хоть уборка, хоть побелка,
Есть всегда кому помочь.
Проработав в школе долго,
Обучив большую рать,
С чувством отданного долга
Стала дома отдыхать.
И болячек в ней немало.
Тут болит, и там свербит.
Получается, что стала
Полноценный инвалид.
Не бывает в магазине
И не ездит с этих пор.
Для нее весь мир отныне — Дом ее и этот двор.
Лучше нет у ней работы,
Чем сидеть писать стихи.
А домашние заботы –
Это вроде чепухи.
Много пишет о природе,
О березах и полях,
О закате, о восходе,
Снегопаде и дождях.
Сыну лет уже немало.
В этом возрасте семьей
Жить отдельною пристало,
А не с мамою родной.
Но Серега шалопутный
И болтливый, как отец,
Пил годами беспробудно
И не рвался под венец.
Закодировавшись, снова
Заявленье настрочит.
А в совхоз берут любого.
Там рабочих дефицит.
Год – другой, опять сорвется.
Умоляй его, проси!
Всё равно он так напьется,
Хоть святых всех выноси.
И когда домой приходит,
Не болтает, не хохмит.
И сестра его уводит
На диван. Пускай поспит!
Утром он глотает воду,
Клятву матери дает:
«Век не видеть мне свободу!
Больше я ни капли в рот!»
Терпит час, второй и третий.
Но терпенья больше нет.
Он на улицу, где дети
И глаза слепящий свет.
К корешам идет. Решают,
Как спиртное добывать.
Деньги здесь не обитают.
Надо что-то продавать.
«Есть у нас отходы в стайке,-
Предлагает корешок.
— Только кто возьмет, узнайте,
За пузырь у нас мешок!»
Кто? Серега самый бойкий.
И подвешен язычок.
«Только тоже вы не стойте!
Насыпайте же мешок!»
Стоит тут начать, а дальше
Всё пойдет само собой.
Только позже или раньше
Всё равно идти домой.
Дома мать опять заплачет:
«Что ж ты делаешь, злодей?
Что ж ты пьешь, Сережа? Значит,
Смерти хочешь ты моей?»
А запой – такое дело,
Раз запил, то будешь пить,
Тут никак без опохмела
Ломку не остановить.
И друзья всегда найдутся.
Тот, кто ищет, тот найдет.
За работу ту берутся,
Где бутылкой им расчет.
«Не дождусь я, видно, внуков.
Вас вовек не оженю».
Кот пушистый, замяукав,
Трется боком о ступню.
Эх, Серега, ты, Серега!
Что ж ты так бездарно пьешь?
Наплевать тебе на Бога
И на черта ты кладешь.
Вроде парень-то не глупый
И умеет пошутить.
Вот придумали б шурупы,
Чтоб мозги вам подкрутить.
Ни семьи ты не имеешь,
Ни наград и ни похвал.
Даже мать не пожалеешь.
Всё на водку променял.
Просыпается Серега.
Пьет, но ничего не ест.
«Буду пить, одна дорога –
На погост за переезд».
В этот день он не мотался
Корешкам своим на зло.
Отлежался, отоспался
И немного отлегло.
А с утра он выпил чаю.
«Всё! Иду работать, мать!
За себя я отвечаю.
В рот и грамм не буду брать».
Дочь Светлана как монашка.
Некрасива и худа.
Близорукая бедняжка
Не выходит никуда.
Кончив колледж, в педагоги
Испугалась поступать.
Это ж надо голос строгий,
На детей порой кричать.
Мира внешнего боится
И народ ее страшит.
В четырех стенах девица
В заточении сидит.
Дома варит, прибирает,
Погуляет по двору.
Книги разные читает.
Книги учат нас добру.
И к стихам неравнодушна,
Тоже любит сочинять.
Пишет бледно, пишет скучно
И бездарнее, чем мать.
Свету в школу приглашали.
Но представила она,
Как ее б там унижали,
Как глумилась бы шпана.
А она же, как овечка,
Никого не оскорбит.
Только бедное сердечко
От обиды заболит.
«Нет! Я в школу ни ногою!
Я не буду там ни дня!
Будут Бабою-Ягою
Дети называть меня!»
И опять сидит Светлана.
Принц не едет на коне.
«Я такая обезьяна.
Кто поженится на мне?»
В садик Свету пригласили.
Что же дома мы сидим?
Место там освободили.
Няня требуется им.
Света долго не решалась.
«Мам! Какой совет ты дашь?»
«Ты бы, Света, соглашалась.
Заработать надо стаж».
Так Светлана стала няней.
В коллективе, не одна.
Дети тянутся к Светлане.
Не кричит на них она.
Может быть, и муж найдется.
Ведь с лица не воду пить.
И на старости придется
Внуков матери носить.
Сколько их таких девчонок,
Незатейливых, простых,
Не крученых, не верченых,
Но душою золотых!
Не увидите их в барах
И в найт-клубах дорогих,
На Багамах и Канарах
Не увидите вы их.
А сидят они в светлицах.
Кофта. Бабушкина шаль.
На простых девичьих лицах
Ожиданье и печаль.
Ни косметики нет броской,
Не специальных модных линз.
К ним не едет принц заморский
И отечественный принц…
Петрович и его семья
А была семья большая:
Дочь и двое сыновей.
И заботы выше края
Каждый день лежат на ней.
Мужа звали все Петрович.
Очень редко кто Сашок.
Не панович, не попович,
А обычный мужичок.
Коренастый, кр ...
(дальнейший текст произведения автоматически обрезан; попросите автора разбить длинный текст на несколько глав)
ПУТЕШЕСТВИЕ ВОКРУГ ДОМА
Поэма
УДК
ББК
Авторский знак
Николай Хрипков. Путешествие вокруг дома − М.: Эдитус, 2025. − 368 с.
Аннотация
В поэме рассказывается о селе, его окрестностях, жителях, соседях, знакомых, друзьях, истории их жизни. Но автор просит не искать тут параллелей с реальностью, с конкретными лицами. По большей часть это плод авторского воображения.
ISBN
© Автор, 2025
ПОЭМА
ОТ АВТОРА
Всё от начала до конца является плодом авторской фантазии. Совпадения с реальными лицами и событиями случайны. Просьба: не искать никаких параллелей с реальностью.
Вступление
Жить нельзя без дома зверю.
Люди с самых древних пор
В безопасности за дверью,
Если двери на запор.
На ночь камнем вход в пещеру
Завалил. И на ночлег.
И приняв такую меру,
Был спокоен человек.
Если тигр саблезубый
Попытается попасть,
Он о камень, твердый, грубый,
Разорвет в лохмотья пасть.
Разгоняя мрак кромешный,
Пляшет в очаге огонь.
Для людей он друг, конечно,
Но рукой его не тронь.
Были разные жилища.
Где-то строят шалаши.
Если крыша есть и пища,
Жизни радуйся, пляши.
Где-то делали из глины,
Где-то камень в дело шел.
Там, где много древесины,
Деревянных много сел.
Для царей же предки наши
В той далекой старине
Строили дворцы. Их краше
Не найдешь по всей стране.
А в горах другое дело.
Там камней различных тьма!
Горцы из камней умело
Свои строили дома.
С древних пор дома умели
Строить самых разных форм,
Потому что в этом деле
Никаких единых норм.
Строят разные народы
Так, как надо, а не вдруг.
Всё зависит от природы,
От того, что есть вокруг.
Ну, зачем на жарком юге
Строить избу? Здесь народ
Не видал снегов и вьюги,
Здесь же лето круглый год.
Наломали листьев пальмы,
Вот и дом теперь уже.
И в одних повязках парни,
И девчонки в неглиже.
И зачем им строить избы,
Лес на бревнышки пилить?
Тут бы дождь не капал лишь бы
И не смог очаг залить.
На экваторе так жарко
Каждый месяц, каждый день.
Нет там лучшего подарка,
Чем от солнца скрыться в тень.
Где-то строили землянки,
Вырыл яму, сделал вход,
Место сделал для лежанки,
Сделал печь и дымоход.
По ступенькам вниз спустился,
Дверь открыли и вошли.
И в землянке очутился
С сильным запахом земли.
К северу перенесемся.
Несмотря, что май сейчас,
Ох, замерзнем, натрясемся,
Хоть и шубы есть на нас.
С Ледовитым океаном
По соседству этот край
И под снежным одеялом
Девять месяцев считай.
Как-то раз императрица
Анна Иоанновна,
Чтобы ей развеселиться,
Приказала пьяного
Во дворец везти шута.
«Нашим повеленьем
Нынешней зимой скота
Этого поженим!
Ух! Завидный он жених!
Надо ему женушку,
Чтобы больше на других
Не глядел в сторонушку».
И уродицу нашли.
Нет ее уродливей.
Поклонился до земли
Ей затейник шкодливый.
«А для свадьбы же, подлец,-
Шутнику сказала,
— Возведем тебе дворец,
Каких и не бывало!»
И крестьяне, и солдаты,
И другой простой народ,
На семью оставив хаты,
Пилит и шлифует лед.
И дивится люд столичный.
— Ох! И выдумщик шельмец,
Что отгрохал необычный
Изумительный дворец!
Разных скульпторов маститых
Привезли еще сюда,
Чтоб героев знаменитых
Высекали изо льда.
На столах стоит посуда
Ледяная. В ней еда.
Ну, а для простого люда
Сотни горок изо льда.
Во дворце том необычном
Лед – один материал.
И к такому непривычным
Людям чудом он предстал.
По холодному паркету
Даму водит господин.
И каких здесь только нету
В ледяных бутылках вин!
В ледяном дворце венчался
Шут уже немолодой.
Пир неделю продолжался.
И текло вино рекой.
Толпы карликов, уродов
Для потехи здесь нужны.
Представителей народов
Привезли со всей страны.
Ох, потешилась царица!
Рассмешила целый свет.
Как в народе говорится,
Дуракам закону нет.
В общем, глупая затея,
Для казны большой расход.
Только стали дни теплее,
И дворец растаял тот.
И кровать для новобрачных
Изо льда. И смех, и грех!
Из фантазий неудачных
Эта не удачней всех.
Посмотрев на каждый домик,
Ну, хотя б минуты три,
Видит суть физиогномик,
Что творится там внутри.
Только в собственной квартире,
Как на отдыхе в Крыму,
Ты живешь в отдельном мире
По уставу своему.
За морями, за горами
Есть красивое село,
Окруженное степями,
Где зимой белым-бело.
А когда весна приходит,
Пашут, садят огород,
Молодежь до ночи бродит
По асфальту взад-вперед.
Дома кот бывает редко,
Как Суворов мало спит.
И в стекло стучится ветка
И листвой всё шелестит.
А потом приходит лето,
Насекомыми звеня.
Надо сделать это, это…
И никак не хватит дня.
Хороша у нас природа!
Колки, степи, солонцы!
Толпы разного народа
Едут в разные концы.
Выйдешь утром на крылечко
Почесаться тут и там.
Бьется трепетно сердечко
Трам-татам-тарарарам!
Эх, Калиновка родная!
Я твой верный папуас!
Здесь от края и до края
Прошагал я столько раз!
Я отсюда не уеду
Ни в Париж, ни на Тибет,
Ведь свинью не сдашь соседу,
Да и денег просто нет.
У меня на огороде,
Словно джунгли, встал паслен.
Говорят, он вредный вроде,
Для меня ж всех слаще он.
Не похож я на калеку,
Ровно голову держу,
Потому на дискотеку
По субботам выхожу.
Дискотека! Дискотека!
Веселись! Дерись! Пляши!
Это лучшая аптека
Для скучающей души.
Выйду, выйду в чисто поле.
Для чего не знаю сам.
Комары, цветы, раздолье!
И вообще трам-тара-рам!
Молодым везде дорога.
А квартиру получить –
Это значит очень много.
Да чего тут говорить?
А если будет молодежь,
То по лбу, в лоб ли
Деревню не перешибешь
Тогда и оглоблей.
Заселили поэтапно.
Фонари горят. Есть связь.
Но всё кончилось внезапно.
Перестройка началась.
С каждым годом хуже-хуже.
Людям власть, как в горле кость.
И грязнее стали лужи,
Даже злее стала злость.
А потом единым махом
Рубанули оба-на!
Всю страну пустили прахом.
А зачем она нужна?
Приходите, володейте,
Освещайте нашу тьму,
Всё берите, ешьте-пейте
И учите нас уму.
Всё прошли, всё пережили,
Не ушла страна ко дну.
Детям отруби варили
И крапиву, как в войну.
Ох, потешились тогда
Бесы, поглумились.
Настежь дверь, пришла беда,
Мы же сохранились.
Уезжала молодежь.
А чего ей в этом?
Чтоб горбатиться за грош
И зимой, и летом?
И мужичок – не дурачок,
Он попер в охранники.
Сидеть на вахте, пить чаек,
Кушать чипсы, пряники.
Легче неводом достать
Им русалку клёвую,
Чем по деревне отыскать
Им доярку новую.
Если трахать год-другой
По башке дубиной,
То тогда себя любой
Чувствует скотиной.
Что ж кругом таких примеров
Невозможно сосчитать.
Улицей пенсионеров
Скоро будем называть.
Не положен здесь асфальт,
В каждой яме лужица.
Потому у местных краль
Не в почете улица.
Улицу читай как книгу.
В ней и сказка есть и быль,
В ней найдешь сюжет, интригу
И особенный свой стиль.
Улица – лицо. А лица
Нам о многом говорят,
Что внутри тебя творится
И каков судьбы расклад.
И характер, и повадки,
И о матери – отце,
И желудок ли в порядке
Прочитаешь на лице.
Понимали люди это
В теремах и тесных избах.
Вот и улица воспета
И в стихах, и в афоризмах.
Ах, ты, улица моя,
Улица широкая!
Как с гармошкой выйду я,
Выйдет черноокая.
И по улице шагая,
Помни очень важное:
Пусть похожа, но другая
И своеобразная.
Эту улицу назвали
Молодежной. На краю
За четыре года встали
Эти домики в строю.
Из панелей да из блоков
Налепили терема.
И сдавали раньше срока
Двухквартирные дома.
Реже крик на Молодежной.
Всех детишек перечесть
С улицы на пальцах можно.
Что ж поделать? Сколько есть.
В основном же пожилые
Или близко к пожилым.
Приезжают молодые
Повидаться в гости к ним.
Почитали домового
Раньше люди ого-го!
Он наделать мог такого,
Коль обидите его!
У него за печкой место.
Но таких печей уж нет,
Потому, как всем известно,
Домового ныне нет.
Глава первая
ЕСЛИ В ПТИЦУ ПРЕВРАТИТЬСЯ
Как стать птицей
Вот бы в птицу превратиться,
Взмыть стрелой под небеса,
Над селом родным кружиться,
Видеть реки и леса.
Птица всех свободней в мире.
Ей летать, как нам дышать.
И держать ее в квартире,
Значит, жизнь ее забрать.
Сколько же вот так мальчишек
Об одном могли мечтать:
С парашютом прыгать с вышек,
Самолетом управлять.
Кто из нас не рвался в небо,
Чтоб парить там не спеша,
Не для денег, не для хлеба,
Потому что есть душа?
Хорошо сидеть на крыше,
Позабыв про все дела.
Можно бы залезть и выше,
Если б лестница была.
А какая панорама!
Виден даже дальний лес.
Не узнала б только мама,
Что на крышу я залез.
Пролетаю над Калиновкой
Хоть Калиновкой зовется
Это место на земле.
Но с калиной не придется
Повстречаться вам в селе.
Но зато кругом клубники.
Не ленись лишь набирай!
И порой такой великий
На малину урожай!
Словно пик, высокий, горный,
Тополь – местный чемпион.
Башне же водонапорной
В высоту уступит он.
Вижу крыши школы, клуба.
Крыша – это голова.
А на нашей школе шуба,
Как зеленая трава.
Над хоздвором
Вон хоздвор. Стоят комбайны.
В их телах усталость.
Год был нынче урожайный.
Много им досталось.
Их помыли, поскоблили,
Пятен масла не видать.
И колеса побелили.
Значит, могут зимовать.
Здесь и сеялки, и плуги,
Культиваторов набор.
Занесут зимой их вьюги,
Будет что-то вроде гор.
Где железа очень много,
На него найдется вор.
И поэтому так строго
Охраняется хоздвор.
Если что-нибудь пропало,
Сторожам покрыть ущерб.
Высчитают и немало,
Не оставят и на хлеб.
Засмотрелся, заигрался.
И кричит сыночку мать:
— Это ты куда забрался?
Хочешь голову сломать?
Поглядим на ЗАО
Был колхоз, потом совхоз
Превратили в ЗАО.
Распустил директор хвост,
Как в Китае Мао.
Он не просто так идет,
Шествует, как барин.
И за всё ему народ
Очень благодарен.
Как же не благодарить?
Он дает зарплату.
Можешь новую купить
На штаны заплату.
Вот контора. В ней директор.
Очень любит повторять,
Что у ЗАО главный вектор –
Больше прибыль получать.
Может он отходы дать
Для свиньи и куриц.
Надо б гимны распевать
На просторах улиц.
И вообще, когда идет,
Бить поклоны надо.
Только груб у нас народ.
Экая досада!
Ну, а злые языки
Хуже пистолета.
Эх, вы бабы, мужики!
Нет в вас пиетета.
Косточки перемывать –
Вот чем наслаждаетесь.
А культуру поднимать
Даже не пытаетесь.
«Положил себе оклад
Он в четыре сотни».
Но в лицо не говорят,
Лишь из подворотни.
«Мол, квартир понакупил
Детям по три штуки».
Он хозяин, не дебил,
Ему и карты в руки.
Чьи поля, гараж, хоздвор?
Чьих коров пасете?
Что же мелете вы вздор,
Чепуху несете?
Да, народ наш не учен,
С узким кругозором,
Потому и любит он
Заниматься вздором.
А у нас капитализм
Крепнет год за годом.
Очень сильно верх и низ
Различны по доходам.
У директора сейчас
Пакет контрольных акций.
И директор среди нас,
Как дуб среди акаций.
А с женой у них разлад.
С ней он хам, насильник.
Мордой ейной, говорят,
Бил о холодильник.
Далеко у них зашло
Дело до развода.
Прикатил тогда в село
Сын, его порода.
Сын отца из кабинета,
Как какого-то щенка
Выбросил.
— Давай-ка это
Уезжай! Пока! Пока!
Папа в городе квартиру
В восемь комнат приобрел
И идти с рукой по миру
Побираться не пошел.
И жена есть молодая,
И солидный в банке счет.
Нервы больше не мотая,
В удовольствие живет.
В смутные времена
Словно бы песок сквозь пальцы,
Всё спустила бесов рать.
Год настал, пришли китайцы,
Стали рельсы разбирать.
— А зачем стране дорога? –
Голоса из-за бугра.
— И людишек слишком много.
Сократить давно пора.
А ломать – оно не строить.
Лишь маши да всё круши!
А чего тут суесловить?
Были власти хороши.
Хоть и Гитлера нет духа,
Хуже Гитлера свои.
И по всей стране разруха,
Словно здесь прошли бои.
А народ наш – страстотерпец
Крест покорно свой несет.
Хоть под хвост насыплешь перца,
Лишь поморщится народ.
Наступили, слава Богу,
И другие времена.
Вновь положили дорогу.
Подо мною вон она!
Вот стоят на переезде
Легковушки, грузовик.
Ждут водители в надежде,
Что состав проскочит вмиг.
Дорога на Карасук
Начинается дорога
С переезда в Карасук.
Хоть машин не очень много,
Но других хватает мук.
Долго строили дорогу
Работяги до села.
Пусть уж так! Хоть понемногу,
Но нормальной бы была.
Нагребли, защебенили.
И уже который год
Так трясет автомобили,
Словно лихорадка бьет.
А до места, что всех хуже,
Где-то километров семь,
Где стоят подолгу лужи,
Не дошли они совсем.
Эх, дорога, ты, дорога!
Словно строим для чужих.
Дураков, конечно, много!
Больше лишь дорог таких.
Над рекою Карасук
Ну, а дальше, словно змейка,
Речка. Рай для рыбаков!
По краям же, как наклейка,
Отражения кустов.
«Карасук» — по-тюркски значит
Это «черная вода».
Тех, кто любит порыбачить,
Здесь увидите всегда.
И зимой сидят, и летом,
Позабыв который час,
Чтоб потом друзьям об этом
Рассказать десяток раз.
Начинается в болотах,
Дальше мимо деревень,
Где на ближних огородах
Женщины торчат весь день.
А в деревне Нестеровка.
Через речку мост висит.
По нему ходить неловко:
Весь трясется и скрипит.
В первый раз на этот мостик
Даже боязно вступать.
Мостик, как собачий хвостик,
Начинает весь дрожать.
Пролетаем над Грамотино
Вот Грамотино. Здесь речка.
И конечно, рыбаки.
Вот контора. На крылечке
Примостились мужики.
Ждут приказа, разнарядки,
Сигаретами дымят.
Про политику, порядки,
Как обычно, говорят.
Вот подъехала машина.
У доярок ранний труд.
И стоят у магазина,
Продавщицу Галю ждут.
Над Озерянкой, где нет озера
Может быть, при кайнозое
(Мы ж не ведаем о том)
Было что-нибудь такое –
Неказистый водоем.
А теперь там только в лужу
Можно погрузить сапог.
Но зато детишкам в стужу
Будет маленький каток.
Как заселяли Кулунду
А потом переселенцев
Двинулся сюда поток,
Украинцев, русских, немцев,
Потянулся на восток.
Там в Европе безземелье.
А когда попал в Сибирь,
Нет минуты для безделья,
Чтоб освоить эту ширь.
Карасукский пограничный район
Пограничная застава,
Где начальники-отцы.
И налево и направо
Смотрят зорко погранцы.
Есть собаки, автоматы.
И наряд всегда готов
Охранять родные хаты
От шпионов и врагов.
Над границей тучи хмуро
Всё куда-нибудь плывут.
Ну, попробуй сунься сдуру,
Сразу скрутят и под суд.
Вишневые года Калиновки
Ехал и на электричке
Из других районов люд.
Год за годом по привычке
Ведра полные везут.
А потом, как оборвало,
Стали голыми кусты.
Только ветром обдувало
Сиротливые листы.
Может, чем-то протравили
От вредителей поля,
Заодно кусты убили,
Хоть начни сажать с нуля.
Ведь природу не обманешь,
Как себя не величай.
Если где-нибудь подгадишь,
Значит, гадость получай.
Сколько раз она учила:
«Будь скромней! Кончай дурить!
Никакая твоя сила
Не поможет победить».
Карасук. Памятники
Здесь волна войны гражданской
Прокатилась. И стоит
Памятник, почти спартанский,
Тем, кто зверски был убит.
Хоть имел характер скверный
Вождь рабочих и крестьян,
Путь показывает верный
Пролетариям всех стран.
И другой войны великой
Тень от черного крыла
Птицы кровожадной, дикой
Вечной памятью легла.
Всех семей она коснулась.
Зрите волчье существо!
Сколько их с войны вернулось!
Не вернулось большинство.
И таких семей немало,
Где отец и сыновья,
Все ушли и всех не стало.
Мать и детки – вся семья.
О простых людях
Не герои из-под Трои.
Не один еще журнал
Ничего еще такое
Вам о них не рассказал.
И Малахов на программу
Не позвал их. Ну и ну!
Хоть и здесь увидеть драму
Можно было не одну.
Да и кто они такие,
Хоть таких и большинство,
Нашей матушки России
Плоть, душа и существо?
Жизнь простого человека
Не для шоу и газет.
Повелось так век от века,
Вроде есть он, вроде нет.
Всё поп-звезды, олигархи,
Шоумены, маньяки,
Престарелые монархи,
Депутаты, их сынки.
А простых людей, которых
В подавляющем числе,
На заводах и в конторах,
В городах и на селе.
Они строят, убирают,
Добывают уголь, нефть,
Варят, моют, подметают,
Возят грузы, строят верфь.
Как узнать карасучанина
Как узнать: карасучанин
Пред тобою или нет?
Я открытый очень парень,
Сообщу я вам секрет.
Вот в толпе большой и гулкой
Слышишь голос мужика,
Называет «стул» он «стулкой».
Значит, из Карасука.
Призывают развлекаться.
Шум и смех со всех сторон.
Он зовет вас «поиграться»,
Значит, карасукский он.
Глава вторая
ВЫХОДИМ ВО ДВОР
Родной дом
Этот дом четвертый с краю,
Двухквартирный, неплохой.
Я другой такой не знаю,
Потому что он родной.
В нем душа. Меня он слышит
И со мною говорит.
Также чувствует и дышит,
Также бодрствует и спит.
Каждой клеточкой знакомый.
И, конечно, он живой.
И когда иду из дома,
Он прощается со мной.
Столько с ним мы пережили,
Не расскажешь и за год.
Ну, короче, жили-были
Дом и те, кто в нем живет.
Утро. Выходим во двор
Ну, пора! Труба зовет!
Солнце встало над деревней.
Отправляемся в поход,
Как привыкли, ежедневный.
Тело освежил водой.
Каша. Кофе. Чиркнул бритвой.
Утро. Снова молодой,
Словно воин перед битвой.
Что мне новый день несет?
Плакать или же смеяться?
Тут гадай хоть целый год,
Никогда не догадаться.
А когда с крыльца ступаешь
На зеленом авеню,
Силы снова обретаешь,
Чтобы радоваться дню.
Во дворе кудахчут куры,
Кукарекает петух
И заводит шуры-муры
Средь старух и молодух.
Жизнь повсюду. Муравьишки
И букашки всех мастей
Бегают, как ребятишки,
По земле родной своей.
На меня же ноль вниманья.
Я на это не сержусь.
Видно в центре мирозданья
Я у них не нахожусь.
По своим живет законам
Мир, хоть сердце надорви.
Он не внемлет нашим стонам,
Нашей боли и любви.
Гимн Солнцу
Посмотрите! Светит солнце,
Заливает мир лучами.
Вы на улицах бессонных
Бога солнца не встречали?
У него глаза сияют
Блеском радостного утра,
С головы его свисают
Кудри цвета перламутра.
Он, веселый и прозрачный,
Вас встречает у порога.
Просыпайтесь же пораньше!
Так чудес на свете много
У таинственного бога.
Вот прекрасная царевна
Открывая ставни окон,
Улыбнется и зажмурит
Ослепленные глаза.
Солнце! Солнце! Это радость!
Это счастье нашей жизни!
Мы язычники и солнцу
Поклоняемся как Богу.
Заглянем в дровяник
В дровяник откроем двери.
Круглый год дрова нужны.
Этих дров, по крайней мере,
Печке хватит до весны.
Нам дрова лесник привозит.
Порубил их не спеша.
И зима не заморозит,
Если тяга хороша.
А еще и баню топишь.
И она немало ест.
Так что сам еще привозишь,
Благо недалеко лес.
Подбираешь и осину,
Клен и тополь на дрова.
Ну, машину – не машину,
А навозишь куба два.
Но не трогайте живое,
Те деревья, что растут.
Попадешься за такое,
Отдают тогда под суд.
И немало насчитают.
Штраф такой – сойдешь с ума.
А еще и принуждают
Отработать задарма.
А теперь в углярку
А поблизости углярка,
В ней угля под потолок.
Лучше печке нет подарка,
Чем хороший уголек.
С вечера ведро засыпал,
Чаю выпил и в кровать.
Если день воскресный выпал,
Можно до обеда спать.
Уголек, конечно, дорог.
Холод лишь недорогой.
А период зимний долог,
Подметет всё, как метлой.
Ну, хорош! Полюбовался!
Уголь есть, дрова, пимы.
И доволен я остался:
Всё готово для зимы.
Гараж – второй дом для мужчины
А теперь гараж откроем.
Мотоблок! Садись – катись!
Инструмент! Когда мы строим,
Без него не обойтись.
Может, в гараже мужчина
Проторчать весь день один
Не для дела, не для чина,
Просто здесь он господин.
Там открутит, здесь подкрутит,
Пнет по колесу ногой
Или же опять замутит
Он ремонт очередной.
Ни упреков здесь, ни треска,
Не глядят из-под руки.
Так что очень это место
Обожают мужики.
А железо тоже любит
И подход, и техуход.
Смажет всё и приголубит.
Бжик! И техника ревет.
И садись, дави сцепленье.
Конь железный задрожал.
Заревев от возбужденья
По дороге побежал.
Власти он твоей покорный,
Как стрела, летит вперед.
И подобно бабе вздорной
На тебя не заорет.
На скотном дворе
Жить в деревне без скотины
И представить не могли.
На хозяйство гнули спины,
Скот лечили, берегли.
И корова – полноценный
Член семьи. За ней уход
Постоянный, ежедневный,
День за днем, из года в год.
А еще свинья и птица,
Овцы, козы. У иных
Лошадь есть. Ожеребится,
Две лошадочки у них.
И как в городе движенье
По утрам и вечерам,
Скот гоняет населенье
Со дворов и по дворам.
Не держать совсем скотины –
Ни в какие ворота!
Только пьяницы-скотины
Не держали ни черта.
А теперь по пальцам можно
Тех коров пересчитать.
И не то чтоб стало сложно
Скот хозяевам держать.
Долго тягу отбивали
И вели с хозяйством бой.
То больными признавали
Всех коров. И на убой!
То совхоз корма не станет
Несовхозникам давать.
И, конечно, кто ж потянет
Скот и птицу содержать?
В основном поразбежались
Мужики по северам.
Ну, а те, что оставались,
И глядеть-то было срам.
И к тому же в магазинах
Можно всё купить сейчас.
Выросло на апельсинах
Поколение у нас.
И в мозгу, как будто черви:
«Ну, зачем сажу я лук?
В магазине-то дешевле.
Ни трудов тебе, ни мук!»
А садили как картошку!
Всё позанято! Сейчас
Возле дома понемножку.
Можно выкопать за час…
А теперь зайдем в пригон
Вот пригон на двух хозяев.
Для скотины нужен он.
И крючок рукой нашарив,
Дверь открыл. Вхожу в пригон.
Там живут теперь лишь куры
Да четыре петуха.
Очень бойкие натуры,
Что не ведают греха.
Среди них есть главный, фюрер.
И других гоняет он,
Чтоб не лез к девчонкам шулер.
Здесь гарем, а не притон.
Куры это понимают.
Всё у них, как и у нас.
От него не убегают,
А с другими через раз.
Огород для картошки
За дворами огороды.
Для картошки. Здесь она,
Вопреки капризам моды
Дефилирует одна.
Все у нас ее сажают.
И недаром «хлеб второй»
С уваженьем называют
Корнеплод наш дорогой.
Но еще один любитель
У картошки есть – увы!
Этот наглый новожитель
Очень жаден до ботвы.
Полосатый, черно-желтый
Сводит труд ваш до нуля.
Этот янки, наглый, гордый,
Оккупировал поля.
Не берет его отрава,
Птицы не воюют с ним.
И о нем такая слава:
Он вообще непобедим.
А поэтому хозяйки
Собирают упырей,
Их личинки. А лентяйки
Травят. Легче и быстрей.
Вот еще одна забота.
Ну, а если сачканешь:
«Надоело! Неохота!»
Огород пустым найдешь.
Лето кончится. И осень
С сентября нам начинать.
Этот месяц приурочен
Собирать и убирать.
Пожелтела и засохла,
Стала ломкою ботва.
И глядится поле блёкло,
Как седая голова.
Ну, берем лопаты, ведра,
На ладони поплюем,
Поглядим на поле бодро
И копать его начнем.
Вроде бы ума не надо!
Штык загнал, перевернул.
Смотришь! Экая досада!
Клубни режешь. Караул!
Хоть несложная наука,
Знай ее и соблюдай.
Ты не в центр, подальше – ну-ка! –
Куст картофельный копай!
Если сильно куст разросся,
Обкопай, не поленись!
Если ты всерьез берешься,
То немножко подучись.
Как же взрослые и дети
Без картошки жить могли?
В восемнадцатом столетье
К нам картофель завезли.
И сначала для цветочков.
Хоть особой красоты
Нет в цветочках. Средь листочков
Скромно прячутся цветы.
А потом садить картошку
Стали жители села.
Потихоньку, понемножку
К нам картошка в жизнь пришла.
И от голода спасала
Наш народ в неурожай.
Пусть не будет хлеба-сала,
Но картошку подавай!
Даже наши горожане
Без картошки не живут.
Как заправские крестьяне
На делянах спины гнут.
Суровая ветврачиха
Через тропку огород.
На соседней улице
Эта женщина живет,
Ветврачихой трудится.
Ветврачом она трудилась.
Со скотом из года в год.
Но к директору в немилость
Кто угодно попадет.
Никакого пиетета,
Всем наклеит ярлычок.
В общем, хуже пистолета
У нее был язычок.
А директору доносят.
Человек у нас простой.
Ладно, так и сяк поносят,
Но, однако, судьи кто?
А тем летом сушь стояла,
И пожары тут и там.
То кошара выгорала,
То горело по полям.
А когда на сеновале
Загорелось, слух пошел:
Ветврачиху там встречали.
Вот она причина зол.
Хоть расследовать не стали.
Не доказана вина.
Но приказ тотчас издали,
Что уволена она.
Ну, уволили и ладно.
Что же плакать и тужить?
Получилось очень складно:
Частный скот пошла лечить.
А скота того осталось,
Что по пальцам сосчитать,
Так еще ж за эту малость
И зарплату получать.
Правда, кошки и собаки
Под опекою сейчас.
Хорошо хоть, что макаки
Не разводятся у нас.
А еще и есть помощник –
Бабка старая одна.
Вот такой междусобойчик,
Где начальница она.
Как известно, кот гуляет,
Где захочется ему.
Он границ не понимает.
Лишь инстинкту одному
Он послушен. Где добыча
Или кошечка живет,
Презирая все приличья
И обычаи идет.
Был июньский вечер тихий.
Наш Пушистый – рыжий кот
Во дворе у ветврачихи
Делал медленный обход.
Во дворе кота увидев,
Покраснела до корней.
Он ходил, ее обидев
Беспринципностью своей.
В дом влетает и оттуда
Вылетает, как стрела.
«Всё! Конец тебе, паскуда!»
И воздушку навела.
Глухо пукнуло ружьишко.
Пуля в глаз коту вошла.
Мякнул раненый котишка
И помчался, как стрела.
Морда вся в крови. На жилке
Глаз простреленный висит.
У хозяина поджилки
Затряслись. Он весь дрожит.
Котик лег, не ест, не пьет.
В шкаф потом забрался.
Думали, что кот помрет.
Он же оклемался.
Одноглазый, как пират,
Только нет повязки.
Ловит мышек, жизни рад
И мурлычет сказки.
Ветврачихи старший сын
С флота возвратился.
Подбивать он начал клин
К девушке. Влюбился.
Та сначала ничего,
С ним пофлиртовала,
А потом она его
И отбортовала.
И не хочет сын родной
С мамой разговаривать…
К ним отправилась домой,
Стала уговаривать.
Те смеются. «Ну, поймите!
Сердцу не отдашь приказ.
Так что вы уж извините,
Не держите зла на нас».
Раскричалась, разревелась.
Как-никак, а все же мать.
А домой пришла, разделась
И ножом живот пластать.
Есть врачи у нас в Сибири.
Подлатали телеса.
«Чтобы баба харакири
Делала? Ну, чудеса!»
Про бывшего книомеханика
По соседству недалеко
От нее живет мужик
Совершенно одиноко.
Но он к этому привык.
Ростом, статью он с подростка.
Рядом с ним любой гигант.
Македонскому он тезка,
Полководцу. Александр!
О политике часами
Может Саша говорить.
Как они, под небесами
Начинает он парить.
Инвалид он, между прочим,
Как у Байрона, дефект,
Что одна нога короче,
Но могучий интеллект.
Но в отличии от барда
Не писал поэмы он.
Для другого, видно, жанра
Был на свет произведен.
Саша был киномеханик,
Радость людям доставлял.
Первым видел он «Титаник»,
Где ди Каприо блистал.
Мог подробно, всем на зависть,
Фильм любой он рассказать.
И поэтому старались
Встречи с Сашей избегать.
В общем, он болтун отменный.
На замке не держит рот.
Может нощно он и денно
Тарахтеть как пулемет.
Может на любую тему
Рассуждать часами он.
Хоть какую взять проблему,
Он во всех осведомлен.
Преуспел на брачном ложе.
Саша дважды был женат.
Дети есть и внуки тоже.
Только этим и богат.
Схоронив жену вторую,
Саша злоупотреблял.
Пенсию, пусть небольшую,
До копейки пропивал.
Здесь товарищи найдутся
На подбор, хоть ставь клеймо,
Целой тучей соберутся,
Словно мухи на дерьмо.
Пьют, едят и матерятся.
Кто-то бряк и сразу спать.
А с утра опохмеляться
Все сползаются опять.
А на пенсию не слишком
Погулять, пошиковать.
И тогда своим умишком
Начинают рассуждать.
Хорошо с металлоломом!
Подхватил и утащил.
И положенным объемом
Всё, что надо получил.
Две больших железных бочки,
Что лежали на боку,
Безо всякой заморочки
Откатили к мужику.
А мужик – прохвост типичный
Нелегальный пункт открыл.
В Карасук металл различный
На машине отвозил.
Спирт в канистрах по дешевке
Покупал. Расчет за труд.
Если хитрый ты и ловкий,
Деньги сами потекут.
Было время. В лес собрался,
На опушке борона
Или плуг, что поломался,
А в траве труба видна.
Железяки эти гнили
Во дворах и за двором.
Пионеры выходили
Собирать металлолом.
А хоздвор – сломаешь ногу!
Можно всё тут отыскать.
Вывозили понемногу,
Планы надо ж выполнять.
Нынче металлоискатель
Самодельный соберут.
Как какой-нибудь старатель,
Тычет землю там и тут.
Ни на земле, ни под землею
Теперь гвоздя не отыскать.
И со дворов порой ночную
Ханыги стали воровать.
Воруют ведра и лопаты,
Кастрюли, где варились щи.
Оставишь санки возле хаты
И санок нет. Ищи-свищи!
Но пора вернуться к Саше.
А точнее, в Сашин дом,
Где друзья гуляют наши.
Крики, маты, дым столбом.
Утром Саша жалкий, слабый,
Знает воду пьет и пьет.
Мужику нельзя без бабы,
Без нее он пропадет.
В доме грязно, неуютно.
Кот остатки пищи съел.
До чего же утром трудно.
И на свет бы не глядел…
Ни единого нет гада,
Не идут опохмелять.
И зачем им это надо,
Если нечего здесь взять?
Мама старая с детьми
Мама старая с детьми
Под одною крышей.
Умер Петр – глава семьи.
В доме стало тише.
Был забавником Петро.
Он не мог без шутки.
И глядел всегда хитро,
Сыпал прибаутки.
Там, где он, там смех такой
Просто гомерический.
Хоть он был мужик простой,
Но весьма комический.
Был он низеньким, тщедушным,
Не красавец далеко.
Никогда он не был скучным.
И любому с ним легко.
Мужики заржут, как дети.
«Ну, даешь, ядрена вошь!
Ох, гляди за шутки эти,
За язык свой пропадешь».
Он душа любой гулянки,
Тамада и балагур.
Даже после бурной пьянки
Не бывал он зол и хмур.
И все взрослые и дети,
Не боясь попасть впросак,
Называли его Петей,
Как мальчишку. Только так.
Никогда не обижался
И улыбкой отвечал,
Если кто-нибудь ругался
На него или кричал.
А потом лежал в больнице
В девяностые года.
На свои лекарства, шприцы
Покупал больной тогда.
Ну, а если ты без денег
И цепляешься за жизнь,
Не устраивай истерик,
Молча стенами лечись.
Петя стенами лечился.
Кипятильником из бритв
Грел чаек. И в карты бился,
Как герой картежных битв.
Умер Петя. Рак желудка.
Мир немного посерел.
Ведь известно: смех и шутка
Как бальзам для душ и тел.
А жена-пенсионерка.
С нею взрослый сын и дочь.
Хоть уборка, хоть побелка,
Есть всегда кому помочь.
Проработав в школе долго,
Обучив большую рать,
С чувством отданного долга
Стала дома отдыхать.
И болячек в ней немало.
Тут болит, и там свербит.
Получается, что стала
Полноценный инвалид.
Не бывает в магазине
И не ездит с этих пор.
Для нее весь мир отныне — Дом ее и этот двор.
Лучше нет у ней работы,
Чем сидеть писать стихи.
А домашние заботы –
Это вроде чепухи.
Много пишет о природе,
О березах и полях,
О закате, о восходе,
Снегопаде и дождях.
Сыну лет уже немало.
В этом возрасте семьей
Жить отдельною пристало,
А не с мамою родной.
Но Серега шалопутный
И болтливый, как отец,
Пил годами беспробудно
И не рвался под венец.
Закодировавшись, снова
Заявленье настрочит.
А в совхоз берут любого.
Там рабочих дефицит.
Год – другой, опять сорвется.
Умоляй его, проси!
Всё равно он так напьется,
Хоть святых всех выноси.
И когда домой приходит,
Не болтает, не хохмит.
И сестра его уводит
На диван. Пускай поспит!
Утром он глотает воду,
Клятву матери дает:
«Век не видеть мне свободу!
Больше я ни капли в рот!»
Терпит час, второй и третий.
Но терпенья больше нет.
Он на улицу, где дети
И глаза слепящий свет.
К корешам идет. Решают,
Как спиртное добывать.
Деньги здесь не обитают.
Надо что-то продавать.
«Есть у нас отходы в стайке,-
Предлагает корешок.
— Только кто возьмет, узнайте,
За пузырь у нас мешок!»
Кто? Серега самый бойкий.
И подвешен язычок.
«Только тоже вы не стойте!
Насыпайте же мешок!»
Стоит тут начать, а дальше
Всё пойдет само собой.
Только позже или раньше
Всё равно идти домой.
Дома мать опять заплачет:
«Что ж ты делаешь, злодей?
Что ж ты пьешь, Сережа? Значит,
Смерти хочешь ты моей?»
А запой – такое дело,
Раз запил, то будешь пить,
Тут никак без опохмела
Ломку не остановить.
И друзья всегда найдутся.
Тот, кто ищет, тот найдет.
За работу ту берутся,
Где бутылкой им расчет.
«Не дождусь я, видно, внуков.
Вас вовек не оженю».
Кот пушистый, замяукав,
Трется боком о ступню.
Эх, Серега, ты, Серега!
Что ж ты так бездарно пьешь?
Наплевать тебе на Бога
И на черта ты кладешь.
Вроде парень-то не глупый
И умеет пошутить.
Вот придумали б шурупы,
Чтоб мозги вам подкрутить.
Ни семьи ты не имеешь,
Ни наград и ни похвал.
Даже мать не пожалеешь.
Всё на водку променял.
Просыпается Серега.
Пьет, но ничего не ест.
«Буду пить, одна дорога –
На погост за переезд».
В этот день он не мотался
Корешкам своим на зло.
Отлежался, отоспался
И немного отлегло.
А с утра он выпил чаю.
«Всё! Иду работать, мать!
За себя я отвечаю.
В рот и грамм не буду брать».
Дочь Светлана как монашка.
Некрасива и худа.
Близорукая бедняжка
Не выходит никуда.
Кончив колледж, в педагоги
Испугалась поступать.
Это ж надо голос строгий,
На детей порой кричать.
Мира внешнего боится
И народ ее страшит.
В четырех стенах девица
В заточении сидит.
Дома варит, прибирает,
Погуляет по двору.
Книги разные читает.
Книги учат нас добру.
И к стихам неравнодушна,
Тоже любит сочинять.
Пишет бледно, пишет скучно
И бездарнее, чем мать.
Свету в школу приглашали.
Но представила она,
Как ее б там унижали,
Как глумилась бы шпана.
А она же, как овечка,
Никого не оскорбит.
Только бедное сердечко
От обиды заболит.
«Нет! Я в школу ни ногою!
Я не буду там ни дня!
Будут Бабою-Ягою
Дети называть меня!»
И опять сидит Светлана.
Принц не едет на коне.
«Я такая обезьяна.
Кто поженится на мне?»
В садик Свету пригласили.
Что же дома мы сидим?
Место там освободили.
Няня требуется им.
Света долго не решалась.
«Мам! Какой совет ты дашь?»
«Ты бы, Света, соглашалась.
Заработать надо стаж».
Так Светлана стала няней.
В коллективе, не одна.
Дети тянутся к Светлане.
Не кричит на них она.
Может быть, и муж найдется.
Ведь с лица не воду пить.
И на старости придется
Внуков матери носить.
Сколько их таких девчонок,
Незатейливых, простых,
Не крученых, не верченых,
Но душою золотых!
Не увидите их в барах
И в найт-клубах дорогих,
На Багамах и Канарах
Не увидите вы их.
А сидят они в светлицах.
Кофта. Бабушкина шаль.
На простых девичьих лицах
Ожиданье и печаль.
Ни косметики нет броской,
Не специальных модных линз.
К ним не едет принц заморский
И отечественный принц…
Петрович и его семья
А была семья большая:
Дочь и двое сыновей.
И заботы выше края
Каждый день лежат на ней.
Мужа звали все Петрович.
Очень редко кто Сашок.
Не панович, не попович,
А обычный мужичок.
Коренастый, кр ...
(дальнейший текст произведения автоматически обрезан; попросите автора разбить длинный текст на несколько глав)
Рецензии и комментарии