Магдалена

Магдалена узнала любовь.
Но любимый ее не мужчина:
Он не то человек, не то Бог,
Не то Ангел, — ей одной зримый.

Всегда рядом с ним Иоанн:
Скромный, тихий, лицом миловидный;
Или Петр, — здоровый буян,
Всех смелей и отважен как тигр.

То ли Иаков, -смиренный мудрец
Почитаемый всеми и важный,-
Среди них он, как добрый отец,
Кто увидит его – тот уважит.

Но лишь ей не позволено быть,
Рядом с тем, кто милей всех на свете,
«Как скажи мне, его позабыть,
Как заставить молчать свое сердце.

Когда подняты были все руки,
Чтобы камни вонзить в мою грудь,
Он один не позволил свершить
Богом посланный праведный суд.

Не позволил. Чтоб я умирала,
Долго, медленно, от его глаз.
Чтоб любовь только к небу познала,
Что прислало Его грешным нам.

И теперь Я их всех не навижу,
Те, что рядом с ним, вместо меня.
Я была бы смелее Петра,
И пошла бы за ним на все муки.
Только чтоб целовать Его руки,
Чтоб притронуться снова к Нему.

Нет пускай я все же умру,
Нет пускай меня снова осудят,
И пусть молнией небо сожжет,
Я не буду ждать и минуты.
Ты мой избранный, ты мой Христос.

Я куплю это ценное миро
За те деньги, что долго копила,
И помажу любимого ноги,
Путь за это убьют меня боги.

Пусть накажут меня блудницу,
Пусть на суд отдадут, под пытку,
Пусть в аду буду вечно мучима,
Но я буду с тобою Раввини.

Хоть минуту, или мгновенье,
Я готова отдать на сожжение
Свое тело лишь за улыбку,
О Всевышний, терпеть я не в силах.

Я так жажду твоих поцелуев,
Твоих сильных мужских объятий,
Я пойду за тобой на распятие,
Чтоб распяться с тобой навсегда.

Мне не Важен тот Бог на небе,
Что наш мир сотворил и правит,
Что законы дал чрез Моисея,
И хранит всех евреев в правде.

Ты Иешуа в моем сердце,
Ты мой бог и кумир навеки,
Сын Марьям, мой прекрасный Спаситель
Мой любезный Раввин, мой учитель.

Ты забудешь в моих объятьях,
Об апостолах, твоих братьях,
О Петре и об Иоанне,
Даже небо забудешь когда я,
поцелую любимый, тебя».

2.

Так она, вся в слезах, мечтала,
Под смоковницей, что не рожала,
И проклятой была навеки,
Тем, кто жизнь даровал человекам.

И, о чудо, в тот миг случилось:
Та смоковница вдруг расспустилась.
Слезы горести Магдалены
Исцелили ее от тлена.

И она, воспарив надеждой,
Окрыленная новой верой,
Побежала за миром в лавку,
Прихватив с собой все сбережение.

В этот день был учитель в гостях,
В знатном доме, средь знатных евреев.
Как всегда рядом с ним Иоанн,
Словно сын его, делящий хлеб,

Сидел рядом и в свиток писал,
Те слова, что не в силах понять,
Не один на земле человек.

Те слова нес посланник Веков,
Вечный Царь, вечный раб и Творец,
Раб законов святых и любви,
Что не мог он в себе запереть.

А в углу ела хлеб его мать,
И без свитка писала слова,
Без чернил, без резца иль пера,
Все слагала в себе на века.

Чтобы вечно их в сердце носить:
Слова Сына и Бога небес,
Что не может стерпеть злобный бес,
И услышав их, в омут бежит,
И сгорает в том пламене слов.

Она знала его малышом,
Она помнила его глаза,
Что смотрели с надеждой в ее.
Она помнила, и, о если б могла,
Передать этот взгляд на письмо,
То не нужно бы было писать
Иоанну все строки свои…
И не нужны все свитки земли,
Все святые, что есть письмена,
Онемели бы вдруг перед ним,
Этим писанным сердцем письмом,
Сердцем женщины, что зовут Мать.

Вдруг нарушив трапезу мужчин,
И прервав наставление Равви,
Вошла женщина, словно хмельная,
И глаза на ходу утирая,
От сочившихся потоков слез.
Никого вокруг не замечая,
Она плача у ног его села,
И не в силах сказать ни слова.
Целовала его колено.

Потом миро взяла из суммы.
И разбив его, миром облила
Его голову, шею, руки.
Не издав не единого звука.

А затем распустила власы,
Что спускались с плечей до пола
Ими ноги Ему вытирала,
Ноги Равви, купая в слезах.

3.
Он стоял и смотрел, в волнении,
Он не знал, что любовь способна
Победить в себе все сомнения,
И презреть все земные законы.

Что Любовь, она все побеждает,
Ведь она была гением рая,
Его тайной и знаком единства.
Лишь она безначальна, всесильна.

Вот она перед ним склонилась,
Отерая стопы волосами-
Та любовь, которой прощают
Все грехи, навсегда забывая.
Та любовь, что о ней мечтают
Даже Ангелы, страж человека,
Ее Бог наконец испытает,
В поцелуях слезливых этих.

За что Адам предал ради Евы,
За что время избрал, презрев вечность — Наконец то он понял это:
Ту любовь, что давно сам отвергнул.

Ведь назвав себя сыном Всевышнего,
Он, в гордыне, звал матерь — «женой».
Заглушив любовь ради миссии,
Он лишь Богу хотел быть верным.
Но нет бога и образа истинного,
Без любви к этой женщины искренной.


Миро пахло эдемскими сказками,
Ее волосы пели о ласке,
Сквозь века, о той силе Евы,
Что всем живым навек стала матерью.

Он увидел в глазах ее истину,
Что искал в своем правом деле,
В долгих страстных ночных молитвах,
В одиноких с собой размышлениях.

Он теперь лишь стал сыном Всевышнего,
Он теперь лишь король, и наследник,
Ныне в силах он выполнить миссию,
Ведь он стал навсегда ее пленником.

Он подарит ей смертью бессмертие,
И распятием, благословение,
Всем, кто в эту любовь уверует,
Он подарит навеки Спасение.

Бог Любовь есть, лишь в этом смысл.
Всеобъемлющая, непрестанная,
И любить, значить, верить в истину,
Что он нам ниспослал в виде ангела.

Тот, Что образ приемлет грешницы,
И любовью своею страстною,
Закрепляет завет новой веры,
Упраздняя законы старые.

Фарисей увидав это зрелище,
Как касается ног святых грешница,
Думал в сердце своем: неслыханно,
Если б был он пророком Всевышнего,
То изгнал бы ее немедленно.

И услышав те мысли гордые,
Обратился к нему Иешуа:
Кто полюбит, как эта женщина,
Также страстно, с слезами горькими,
Божью истину в своем сердце,
Тот познает любовь Сына Божия.

И простятся грехи ему многие,
За любовь, что горела пламенем.
И везде, где проникнет Евангелие,
Своим светом изгнав тьму язычества,
Будет сказано об этой женщине,
Что у ног моих горько плакала.

Тут Иуда один из двенадцати,
Не стерпев Магдалены радостный
Взгляд, словами Равви осчастливленный,
В своей гордой и жадной зависти,
Произнес тихим голосом вкрадчивым:
«Не напрасно ли жена потратилась,
Сие миро дороже золота,
И цена ему двести серебрянников.
Можно было б неделю праздновать,
И кормить бедняков и сироток.

— Не вините ее, апостолы,
Посмотрите на взгляд ее радостный,
Этим миром меня намазавши,
Подготовила та ко дню страшному.
Когда тело мое в погребении
Успокоиться после мук тягостных,
И найдет каждый грешник спасенье,
В моих муках

И душа моя ныне радуется,
Понял я, что совсем не напрасно,
Я оставил свой трон на небе,
Чтоб на землю прийти в этой маске.
Есть любовь на земле, теперь верю,
Есть вершина вершин всего счастья,
На земле и на небе во веки
Я венчаю Любовь с Собой властно.

И отныне едины мы с нею
С той любовью, что не охладеет,
И ее назову я собою,
Стану Я навсегда вовек Нею.

5.

И услышав признание, Иуда,
Властелина небес и земного,
Возмущен был до не узнавания,
И считал слова сущим вздором.

«Не любовь, а лишь власть дает силу,
И она, только власть, над всем царствует.
Если был ты, когда то мессией,
То сегодня ты стал мифом праздным.
Ты подался земному влечению,
Чарам грешницы внял, в умилении,
Не достоин ты быть Божьим сыном,
И умрешь, как пророчил Сам давеча.

Но за грех не других, как их жертва,
А за свой неразумный поступок,
Ты погибнешь, презрев назначение,
Как коварный и злобный преступник.

Тогда я стану Божьим посланником,
Чем я хуже, того же я племени,
Из колена не менее славного,
И из рода не злого, и праведного.

Когда ложный исчезнет с позором.
Стану я управителем мира,
Буду править рукою крепкой царственной,
С божьей помощью, беспрепятственно.

Сокрушу жезлом «ярмо язычников».
Как предсказано в святых писаниях,
И на землю придет эра истины,
«Лето божье благоприятное».
После мыслей сих, демоном посланным,
Больше не был он божьим апостолом,
Их приняв, стал слугою Лукавого,
Рабом Гордости, демоном Диавола.

Он не мешкая, вышел из горницы,
И направился в дом к Каиафе.
Там, стоя у дверях, громким голосом,
Он спросил о цене за предательство.
Хоть цена не важна была проклятому,
А скрывала лишь цель до времени,
И приняв жалких тридцать серебряников,
Объявил им место и время.