Войска стояли на Шахе...

Войска стояли на Шахе,
в осаде город Порт-Артур,
а князь Ояма на штрихе
чертил по карте ряд фигур.
Он холм возвёл из трёх камней,
стирая после без следа:
«Харбин, Циндао, Вэйхайвэй — Европы сгинут города.
Но эти русские — их план
Маньчжоу взять и Ляодун.
Я им напомню про Седан
в одну из первых новых лун».

И вот войска на Тайцзыхе,
искали русские тропу,
а князь Ояма на штрихе
чертил по карте Сандепу.
Он видел дело наперёд:
«Да будет враг вовек презрен.
Февраль уже, морозы, лёд.
Отбить бы город Мукуден.
Излишне жаден осьминог,
в труху всё обращает, в пыль.
О, если бы я только смог,
изгнать навеки эту гниль».

Ещё не вскрылась Ляохе,
полнились земли теснотой,
а князь Ояма на штрихе
чертил по карте скорый бой.
Он говорил: «Печален век,
не видевший подобных сеч,
шесть сотен тысяч человек
должны на смерть себя обречь».
А после битва, шли в котёл,
горели словно как в аду.
И Куропаткин отошёл.
Терпели русские беду.

Прямой дорогой на Хэйхе
им путь Ояма прочертил,
поставив точку на штрихе:
«На больше не хватило сил».