Тленное

На старом-старом кладбище
Вдали от всех и вся
Тли ржавой было пастбище,
Бескрайние поля.

Ночь, властная и звёздная,
Пришла давным-давно.
Дневным лазурным воздухом
Не грезил уж никто.

Пастух вздохнул, отчаянный:
Как тле пастись? Луна
С небес, забытых стаями
И облаком, видна!

Туман исчез спасительный,
А свет небесных тел
Пугает потребителей
В прожорливой нужде.

Росла обильно ржавчина
На туловищах их,
Машин, не сохранявшихся
В горениях людских.

Питали всходы тысячи.
Кормился сам пастух
Тем, что из тысяч высечет
За ржавую еду.

Садится он у трактора
В кабине под луной
Почуять себя автором
Из далей за спиной.

«Машин уже не делают,
Их выхлопы – туман
Завесой», — мысль спелая
Легла в пустой карман.

«А ночь откуда вечная?
Чтоб ела тля», — решил
В нём голос человеческий
Из капельки души.

На кладбище истории
Остыл машинный дух.
«Эпоха успокоилась.
Как день», — зевнул пастух.