Баллада о крыльях
Анастасия Андреевна Лисичкина Возрастные ограничения 16+
Скрипит край земли, замедлился ход, на носочках стоит у реки
Парень, пасущий племенно́й скот, уставший по полю идти
И в зарослях клевера, астры ромашковой, приперло дыхание вдруг
Увидел он девушку: свитер с затяжками, за спиной крылья растут.
Она трогала пальцами белые волосы, губы пронзили страх,
Улыбнулся пастух, и без доли сомнений унес ее на руках.
Накормил, отогрел, и нежно укрыл, ладонью погладив чело́
Съежилась леди и кинула взгляд, указав на больное крыло:
«Раньше взлетала, сдвигав облака, ошиблась, и вот напасть,
И я знала — случится наверняка, но надо ж так низко упасть..»
И ответил Пастух: «Я слово даю, твои крылья ещё взмахнут.
Но придется остаться рядом со мной — злые люди их оторвут»
И так шли недели, Пастух скрывал в своем доме прекрасную Деву
Влюблялся сильнее, но с каждым днём она улететь хотела.
И пыталась шагать в открытые окна, мечтая о синей глади.
Он запирал ставни, захлопывал двери, забыв о пастушьем стаде
Они спали в постели, касался руками ее нежного теплого тела,
Убивался пастух, впиваясь ногтями — она улететь хотела!
Ведь даже во сне Дева падала с неба, выпуская себя наружу.
Если птицы способны с высотки упасть, то чем же ангелы хуже?
Сошедший с ума, потерявший контроль, совершил коварный поступок,
По крыльям во сне проведя топором оставив один обрубок
Он плакал, смеялся, кричал, и любил — она улететь не сможет
Но что — то его с непременной силой безусловно как лезвие гложет.
Она умерла не проснувшись с ночи́, с дико пугающей болью,
Пастух и не знал, что крылья той Девы тоже сочатся кровью.
В белоснежной постели с пятнами мака он плакал над тихим телом.
«Вот я дурак, поплатился судьбой, она просто летать хотела!»
*****
С крыши виднеется яркий закат, заполняющий город лучами
Он грезил по ней почти всю свою жизнь, он спал лишь один ночами
И поднявшись наверх, сделал пару шагов, приста́в почти в самом краю.
Родная, прости, забирай мою плоть… я тоже летать хочу.
Воздух кинул его растворив в тишине многоразовых многоточий,
Считает до трёх, закрывает глаза, он подлец, он грешен, порочен,
Но что же за боль разрывает в спине, провернувшись вонючей пылью.
Он обернулся и обомлел.
Прорастали
Белые
Крылья.
Парень, пасущий племенно́й скот, уставший по полю идти
И в зарослях клевера, астры ромашковой, приперло дыхание вдруг
Увидел он девушку: свитер с затяжками, за спиной крылья растут.
Она трогала пальцами белые волосы, губы пронзили страх,
Улыбнулся пастух, и без доли сомнений унес ее на руках.
Накормил, отогрел, и нежно укрыл, ладонью погладив чело́
Съежилась леди и кинула взгляд, указав на больное крыло:
«Раньше взлетала, сдвигав облака, ошиблась, и вот напасть,
И я знала — случится наверняка, но надо ж так низко упасть..»
И ответил Пастух: «Я слово даю, твои крылья ещё взмахнут.
Но придется остаться рядом со мной — злые люди их оторвут»
И так шли недели, Пастух скрывал в своем доме прекрасную Деву
Влюблялся сильнее, но с каждым днём она улететь хотела.
И пыталась шагать в открытые окна, мечтая о синей глади.
Он запирал ставни, захлопывал двери, забыв о пастушьем стаде
Они спали в постели, касался руками ее нежного теплого тела,
Убивался пастух, впиваясь ногтями — она улететь хотела!
Ведь даже во сне Дева падала с неба, выпуская себя наружу.
Если птицы способны с высотки упасть, то чем же ангелы хуже?
Сошедший с ума, потерявший контроль, совершил коварный поступок,
По крыльям во сне проведя топором оставив один обрубок
Он плакал, смеялся, кричал, и любил — она улететь не сможет
Но что — то его с непременной силой безусловно как лезвие гложет.
Она умерла не проснувшись с ночи́, с дико пугающей болью,
Пастух и не знал, что крылья той Девы тоже сочатся кровью.
В белоснежной постели с пятнами мака он плакал над тихим телом.
«Вот я дурак, поплатился судьбой, она просто летать хотела!»
*****
С крыши виднеется яркий закат, заполняющий город лучами
Он грезил по ней почти всю свою жизнь, он спал лишь один ночами
И поднявшись наверх, сделал пару шагов, приста́в почти в самом краю.
Родная, прости, забирай мою плоть… я тоже летать хочу.
Воздух кинул его растворив в тишине многоразовых многоточий,
Считает до трёх, закрывает глаза, он подлец, он грешен, порочен,
Но что же за боль разрывает в спине, провернувшись вонючей пылью.
Он обернулся и обомлел.
Прорастали
Белые
Крылья.
Рецензии и комментарии