Красные.

Истерзан жизнью безтолковой
атеистических умов,
поил водой я родниковой
зверье мистических лесов.

Отверг я быт их человечий.
отшельник склоки и войны,
и постигал звериной речи
простые ноты тишины.

В долине смерти ныне тесной
без литургий святых отцов,
не в чистых пажитях небесных
я вижу вечных мертвецов.

Окрест туман, бездвижность, слякоть
да острый камень неживой.
Здесь вечно безполезно плакать
о прошлой жизни суетной.

Здесь тени прошлые мечтаний
не светят ясно, но чадят,
под бубен прошлых беснований
текут в революционный ад.

Рядами по шесть нечестивых
злой рок проклятьем осеня,
безмолвно, стройно, молчаливо
уводит в пропасти огня.

То, непричастны Божьих храмов,
текут, живую жизнь кляня.
И золотая Пентаграмма
клюет их души как змея.

Кто славен был под небесами,
кто выю праху преклонял — уныло, глухо под бичами
поют Интернационал.