Сергею Есенину

Там за балкой у затона,
Где берёзовая Русь.
Во хмельном ячменном поле
Нам обоим снилась грусть.

Грусть Руси, хомута тяжесть,
Пахарь, жнец и боронец,
И крестьянки духа святость,
Поля, русского венец.

По натоптанной тропинке
Ко знакомому холму,
В старой шапке на затылке,
Он ведёт к монастырю.

И у стен старинной кладки,
Преклонив колени ниц,
Растворившись без остатка,
Души в небо поднялись.

Я молился неумело,
Подбирал едва слова.
Страх сковал немое тело,
Слёзы зАстили глаза.

Он же пел до горизонта,
Словно колокол звонил.
Сыпал, сеял червозвонцем,
Градом истины палил.

И спускались наши души,
Как иссохший солнцем мох,
Каждый вывернутый трижды,
И отжатый поперёк.

Там, среди ромашек белых,
Средь колосьев ячменя,
Друг поэт мне молвил смело,
Свою тайну доверя.

— Я не шИбеник, ты веришь?
Я поэт и этим горд!
Но Голгофу Англетера
Избежать, увы, не смог…

Каюсь, грешен перед Богом,
Что духовность не дознал,
Но клянусь Отцом и домом –
Я себя не убивал!

Ты скажи всем этим самым,
Что Есенин был не трус!
Хоть почти сто лет минуло,
Пусть же снимут с меня груз!..

* * *

Всё живёт ещё как прежде
Чемоданный лживый шнур,
И всё также повсеместно
Душит Истины пурпур…

16.02.2020 г.