Лицедейство

И в этом черством мире — я главный лицедей,
Верчу людьми направо и налево,
Смеясь в лицо тому, кто гневается сильней.

Я здесь актёр, а ты не более, чем зритель,
Так перестань столь часто слезы понапрасну лить.
Итог решен, я здесь уж явный победитель
Ну вот и наслаждайся шоу, не бранись.

Акт 1: Преступление!
И вот, я пробираюся в ночи, лишь улыбаясь каждому, кто о меня свой взор изгваздал.
О, Боги, ну что вы за глупцы?

Но я, надежды не теряя, свой путь чрез дебри продолжаю,
Так холодно и сыро под ногами, что я гримасу на лице меняю.
Тут кто-то чавкает, кто жалко стонет, кто просто тропы позабыл найти.

Я себе верен, непрекаян,
Свой свыше долг как бремя продолжаю вновь и вновь нести.
И вот она! Моя обитель света, Богоматерь.
Та самая, идеальна для души!

Я подхожу к ней робо, хоть и сзади,
Чтоб не увидала меня вдруг издали.
И руки я, тяну вперед отчаянно,
бессовестно смыкая их на щуплой шейке обожаемой,
И чувствую, прижатым к себе телом — девица то, почти скулит!

Но всё ведь хорошо, родная,
Она узнает это сей же час,
Когда начнёт дрожать в истоме боли
и постепенно обмякать,
Ведь сомкнутые руки давят сильно,
да так намеренно, что хочется кричать.
Но голос твой — тут твой по сути враг,
На месте крика — хрипы,
дороги у тебя все перекрыты!
Тут больше некуда бежать.

Пейзаж меняется уж очень быстро,
смазав свою основную часть.
Свинец глазам придал ту силу, что тут уж точно не вильнуть назад.
И звонко в голове кричу я,
от радости глаза прикрыв: «Спасибо Вам, Бог мой нелюдимый, за то, что отдали её «нам»».

Акт 2: Покой
Я ту девицу перед смертью любовно так обцеловал, как не целует матерь чадо, как бог не хвалит своего дитя.
И была души моей обитель, мешком на плечи взгромождена.

Я шёл и час, и два, и третий, пока не увидал я тот утёс,
Что мне ночами часто снится, что бьётся о сине воды там, внизу, всерьёз.
И я решил — ну вот она, идеальная кончина! Подстать моей «подруге давних лет».

Не долго думая, но в торопях, я принялся одежку хлипкую с девицы той срывать.
Была уж слишком холодна голубка,
но было, честно, мне плевать.
В крови играл азарт, всё получилось!
Тут дело лишь за малым — за красивым.

Я разгоняюсь что есть мочи, с проклятою принцессой на руках.
И вот — бросаю, ох, как красиво!
Смакуя, запечатляю её образ на камнях,
С коих смиренно ту смывает море,
то самое, что существует в моих снах.

А следом, стремительно бросаюсь туда тоже
И расшибаю лоб о водную ту гладь.

Ведь театр — не театр вовсе, без главного актера, игрока.
Но лишь я тут главный актер, дамы и господа.