Король-Колдун

Облака из сиреневой пены
Рассыпаются в гной и могилы,
Ивы, сосны и рокот подземный,
Синий дым из забытой трясины.

Кто-то бродит в лесах-великанах,
Чьи копыта стоптали поля?
Были взрывы в забытых капканах,
Розовела от крови земля.

Лес забыл про силки и засады,
Давно серп не тревожил зверей,
Когда небо ответило градом,
Они спрятались в гуще полей.

Убежал далеко серый кролик,
Обошёл сотни луков и стрел,
Лес отринул свой ласковый облик,
Кровью полнится синий предел.

Звёзды жемчугом вдеты на стремя,
Лязг меча — точно башенный гром.
Гром священный, торжественный гром,
Кровью плачет звериное племя,
Визгом полнится тихий их дом.

«Убирайся!» — кричали осины,
Плач был слышен меж томных ракит,
Мотыльки копошились в теснинах,
Псы сновали в глубь каменных плит.

Лук пустил залп мерцающих бликов,
Но вдруг пала в бессильи стрела,
Из чащоб, с скал отвесных, безликих
Вышла старая, сонная мгла.

Валит дым из замёрзшей пещеры,
Конь заржал — внутрь зайдёт лишь один,
Камни, мхи утомительно серы,
Разве могут быть здесь гобелены,
Здесь, в грязи меж простывших рябин?

Звонко, гулко бряцают латы,
Волчья шаль на широкой спине,
Но вошёл вглубь пещеры горбатой,
И пропал в ослепительной тьме.

Долго время тянулось, и тихи,
Безмятежны вдруг стали холмы,
Пока чёрное, сгнившее лихо
Не спустилось с бессмертной скалы.

На нём — старые чёрные латы,
Шкура волчья до выцветших пят,
И на мёртвенном лике рогатом — Спит венец из цветущих опят.

Земля, вторя шагам тем нескорым,
Окропилась навечно золой,
И никто, ни в том мире, ни в новом,
Ни злым шёпотом, ни добрым укором,
Не вернёт этим землям покой.