Воспитай свой характер
Владимир Пущин Возрастные ограничения 12+
Самопознание
Тело свив на дне кувшина,
Очень сытая змея
Перед сном познать решила
Свое собственное я.
Может я в добре бездарна,
Но а в подлости – кумир!
О душе моей коварной
Знает весь крещеный мир.
Жалить я могу открыто,
Или схоронившись в куст.
Как я сильно ядовита
Знают все, даже мангуст.
И могу признаться смело:
Хоть на чреве я ползу,
Скользко-ледяное тело
Куда хочешь донесу.
От рефлексии хмелея,
На вершине бытия,
Про возлюбленного змея
Сладко вспомнила змея.
Как они в кровавой тризне,
Под чужой высокий стих,
Много мирных тихих жизней
Загубили на двоих.
И уже в дремотной мути
Вывод сделала она:
Я плохая, и, по сути,
Быть хорошей не должна.
Совестливость
Луна, словно оттиск печати,
Стоит на поверхности рек,
А в мире на жесткой кровати,
Вздыхая, не спит человек.
За то, что заласкан судьбою,
За то, что мошенник и плут,
Вершит человек над собою
Невольный ночной самосуд.
Он жизнь свою вспомнил всецело:
Где ворона, где соловьи,
И как в перекрестье прицела
Он видит поступки свои.
Как лучшего друга бросает,
Как ставит на женщин пари …
И хлещет его, и терзает
Тревожная весть изнутри.
Оттуда, где ждет, приготовясь,
Принять покаяния гроши
Его неубитая совесть,
Великий спаситель души.
Злодеяние иль добродетель –
Что нынче возьмет перевес?
Невидимый, высший свидетель
На драму взирает с небес.
Заботливость
По воле Христа, а быть может Аллаха,
В песок отложила яйцо черепаха.
Заботу о нем проявить не сочла,
И, в теплые воды нырнув, уплыла.
А после, как раз по тому же песочку,
С женою своею и маленькой дочкой,
Водицы испить из серебряных лон
Весомо шагал озабоченный слон.
Щит скорлупы очень хрупок и тонок,
И свет не увидит черепашонок.
Сострадание
В средневековье один феодал
Самообжорством, бедняга, страдал.
Был он силен и отважен, и смел,
Даму для пылкого сердца имел,
Мог разъяренного зверя унять, —
Но перед пищей не мог устоять.
Если садился за стол феодал,
Тридцать три блюда, несчастный, съедал!
Целую ночь славный рыцарь потом
Без сна и покоя страдал животом.
И после этого целых три дня
На боевого не прыгал коня.
За этот его пищевой беспредел,
Никто феодала жалеть не хотел.
Верный слуга лишь ему сострадал,
И, иногда, пол обеда съедал …
В замке не долго пылали огни,
Лишь до полночи страдали они.
Тело свив на дне кувшина,
Очень сытая змея
Перед сном познать решила
Свое собственное я.
Может я в добре бездарна,
Но а в подлости – кумир!
О душе моей коварной
Знает весь крещеный мир.
Жалить я могу открыто,
Или схоронившись в куст.
Как я сильно ядовита
Знают все, даже мангуст.
И могу признаться смело:
Хоть на чреве я ползу,
Скользко-ледяное тело
Куда хочешь донесу.
От рефлексии хмелея,
На вершине бытия,
Про возлюбленного змея
Сладко вспомнила змея.
Как они в кровавой тризне,
Под чужой высокий стих,
Много мирных тихих жизней
Загубили на двоих.
И уже в дремотной мути
Вывод сделала она:
Я плохая, и, по сути,
Быть хорошей не должна.
Совестливость
Луна, словно оттиск печати,
Стоит на поверхности рек,
А в мире на жесткой кровати,
Вздыхая, не спит человек.
За то, что заласкан судьбою,
За то, что мошенник и плут,
Вершит человек над собою
Невольный ночной самосуд.
Он жизнь свою вспомнил всецело:
Где ворона, где соловьи,
И как в перекрестье прицела
Он видит поступки свои.
Как лучшего друга бросает,
Как ставит на женщин пари …
И хлещет его, и терзает
Тревожная весть изнутри.
Оттуда, где ждет, приготовясь,
Принять покаяния гроши
Его неубитая совесть,
Великий спаситель души.
Злодеяние иль добродетель –
Что нынче возьмет перевес?
Невидимый, высший свидетель
На драму взирает с небес.
Заботливость
По воле Христа, а быть может Аллаха,
В песок отложила яйцо черепаха.
Заботу о нем проявить не сочла,
И, в теплые воды нырнув, уплыла.
А после, как раз по тому же песочку,
С женою своею и маленькой дочкой,
Водицы испить из серебряных лон
Весомо шагал озабоченный слон.
Щит скорлупы очень хрупок и тонок,
И свет не увидит черепашонок.
Сострадание
В средневековье один феодал
Самообжорством, бедняга, страдал.
Был он силен и отважен, и смел,
Даму для пылкого сердца имел,
Мог разъяренного зверя унять, —
Но перед пищей не мог устоять.
Если садился за стол феодал,
Тридцать три блюда, несчастный, съедал!
Целую ночь славный рыцарь потом
Без сна и покоя страдал животом.
И после этого целых три дня
На боевого не прыгал коня.
За этот его пищевой беспредел,
Никто феодала жалеть не хотел.
Верный слуга лишь ему сострадал,
И, иногда, пол обеда съедал …
В замке не долго пылали огни,
Лишь до полночи страдали они.
Рецензии и комментарии