Сгущенье слов
Лев Дионисович Мирошниченко Возрастные ограничения 18+
I. Я лечу в свою судьбу
ТУННЕЛЬ
Я лечу
в свою судьбу,
как в бескрайний туннель,
и сгораю на лету.
Я лечу, улетаю от всех,
кто мне дорог,
кого
не хотел бы терять.
Улетаю от прожитых дней,
что остаются позади
цепочкой светлых пятен,
уменьшаясь вдали.
Я уношу с собой в темноту
все недóжитые ночи и дни
и все свои сны.
Я такой же, как все.
Где-то рядом, возможно,
летят другие,
каждый в своём туннеле.
Умоляю:
не молчите!
Кажется, кто-то кричит…
А может быть, это мой голос
мечется
среди тесных
невидимых стен?..
1987; 1995
***
Все ушли,
кого когда-то
я обидел.
И не попросить мне у них
прощения
теперь,
когда я понял,
что я их
обидел.
2012
***
Какой загадочный
и непростой
этот простор!
Простор души,
среди распахнутых полей
в кольце лесов.
И хочется,
и боязно
в таком парить.
Сентябрь, 2016
***
Небо затянуло
серой
смирительной рубашкой
туч.
Теперь я
чувствую себя свободным
от его объятий.
Апрель, 2016
ОБМАН СТЕКЛА
Обман стекла.
Мираж простора в небесах.
Коварная подделка глубины.
Фальшивый воздух.
Лживый трепет сердца.
Жемчужина украденной слезы.
Пора разбить стекло.
Разбить окно.
Разбить стеклянные глаза.
Прорваться.
И продраться,
обдирая в клочья кожу.
Спасти
обмотанную в кровоподтёки душу.
Спастись,
теряя смысла крылья.
Искать, надеяться, иметь.
Держать и проклинать.
Москва, 1982
КЛЁН
За моим окном
в сырой осенней темноте
возился и царапался в стекло,
просясь в натопленную избу,
молоденький,
прозябший до сердцевины
клён,
уж как-то быстро растерявший на ветру.
всю пёструю свою одежду.
Я выкопал бы его,
бедняжку,
и впустил.
Но не было
годящейся лопаты.
ОКТЯБРЬ
Прозрачен облетевший лес.
Пустынны небеса.
Ни птиц, ни комаров,
ни ветерка.
Молчанье –
в ожидании дождя.
А сырость неизбежных слёз
нисколько не заполнит
пустоту.
Октябрь, 2003
Я ТЕНЬ
Я – это не я.
Я тень,
дрожащая на сквозняке.
Остаток откипевших ожиданий.
Унылый кашель
не состоявшейся весны.
Пытался петь — и поперхнулся,
вдруг осознав,
что надо бы рычать.
Однако, не хватало нам ещё
рычащей тени.
Дрожи, друг, шелести
пустыми листьями фольги
воспоминаний ни о чем.
Давно всё отгорело.
Пепел унесло
с белёсым горьким дымом.
Шевелятся в золе на сквозняке
истлевшие клочки.
Что было в них завёрнуто?
Никто не знает,
да и не хочет знать.
Осталась дрожь.
Озноб и кашель
полупрозрачной тени,
с попыткой вспоминать.
Москва, 1994
КАК ВСЁ ПРОСТО
Просто –
вода в тихом пруду.
Просто –
небо.
Просто –
листья
на прибрежных деревьях,
прокрашенные лучами
простого солнца,
садящегося в банальную цепочку
розово-жемчужных облачков на горизонте,
в конце июля.
И почему так сильно
и не просто
всё это тебя волнует?
Ты приглядись,
как без пустых волнений,
засунув клюв под мягкое крыло,
уходит голубь в тихий сон,
присев на толстый тёмный сук
спокойного
простого дуба.
2015
***
Сумей, поэт,
и в серости
увидеть радость.
И ощутить её –
назло глазам –
за серым занавесом
холодного дождя,
опущенным в конце
блестящего спектакля лета.
Давай-ка,
напрягись.
Октябрь, 2016
ПРИШЁЛ ПОКОЙ ЗИМЫ
С утра
над мёрзлым горизонтом плоских крыш
глядит бесстрастно и в упор,
прищурившись из-под седых бровей,
на нас декабрь.
Сквозь неподвижный белый дым
неясно выглянуло солнце.
Застывшие пруды
покрылись твёрдым,
и пока прозрачным синим льдом.
Пришёл покой зимы,
но он,
как и покой паралича,
совсем не дал
спокойной ясности душе,
застывшей в наледи терпенья.
Зажалась, глупая,
и ждёт весну.
Сиди и жди.
Сегодня избегая
излишней теплоты.
Декабрь, 2001
***
Бывает
человек-оркестр,
от которого хочется бежать,
заткнув уши.
А есть
человек-костёр,
который согревает
даже издали.
ОКУРОК
От жизни остаётся лишь окурок,
на несколько коротеньких затяжек,
и он ещё дымит…
Ну, пусть окурок,
он
по-своему красив:
с кудрями мягкого седого пепла
в чернявом венчике
обугленной бумаги.
Когда-то был он
новой длинной сигаретой
(и, вроде, неплохого сорта),
готовой к исполнению призванья:
гореть, гореть –
без страха, без отказа, без конца.
Но всё кончается,
заряд остался лишь
на несколько затяжек.
Как растянуть?
И надо ли?
Быть может, лучше сразу осветить
смеркающийся воздух
одной последней яркой вспышкой
и замереть уж навсегда?
А память обо всём, что было,
останется внутри ненужного теперь
бумажного обрубка.
В нём в виде копоти и сажи
запечатлилась,
быть может, замечательная жизнь
свершившегося горенья.
Но только жаль:
никто не вздумает
взглянуть в его нутро,
чтобы узнать,
какие чувства, и надежды, и волненья
смешались в запахе
пропитанной смолой бумаги!
Какие мысли тайные прошли
здесь вместе с воздухом дыханья,
вздувавшего огонь…
Никто не развернёт и не прочтёт
такой богатый откровеннейший дневник.
Подобный
не напишется пером.
И это всё летит с одним плевком
в ближайшую канаву или лужу…
…Окурок мой, ты погори ещё чуть-чуть!
Хотя б ещё немного…
Январь, 2002
***
Жизнь –
это длинная
пассажирская дорога
со множеством остановок в пути.
На всех ли
ты выходил
когда-нибудь,
чтоб оглядеться вокруг?
***
Несостоявшееся будущее,
печально сгорбившись,
уходит в прошлое…
***
Очищающие раскаянием
воспоминания:
кого ты не до-
óбнял,
кого не до-
поцеловал.
В конечном счёте,
не до-
óбнял
и себя.
2016
***
Какой он тёплый
одинокий дом
на том высоком берегу,
в косых оранжевых лучах
садящегося солнца!
А я стою́ здесь,
на невысоком,
такой же одинокий,
но без тепла в душе.
Хоть также освещён зарёй.
II. Прыснули лучи из дырки облаков
ДЕКАБРЬ
Обрубок дня,
увязший в снежной целине.
Озноб берёз,
раздетых
до последнего листа.
Пунктир мышиного следа
на чистом белом полотне
в пустом саду.
Остывшая заря.
Псалом без звуков и без слов.
Цветные сны.
Декабрь, 2003
***
Перепутанная проволока
голых древесных вершин
пытается размешать
зимнюю блёклость неба.
***
Зимнее дерево –
в сыром туманном воздухе,
когда на его ветки,
словно на рёбра,
налипает снег,
выглядит
озябшим
скелетом.
Декабрь, 2014
***
Увидеть чёрных птиц,
запутавшихся в марле
падающего снега –
о чём это предвестие?
Декабрь, 2014
***
Мерцающие вспышки
холодных снежинок
над зажёгшимся фонарём.
Декабрь, 2014
***
Глубина зимы –
это сугробы снега
на пятых этажах
еловых лап в лесу
и стаи снежных
пухлых птичек
на тёмных голых
ветках лип.
***
Вспухли сугробы
на обочине аллеи парка
в свете зажёгшихся
робких фонарей.
***
Разговор немых
чёрных стволов
в белом снегу
в безлюдном ночном парке.
***
Широкий веер
голого зимнего куста
на снегу
в просторном поле.
Кого он обдувает?
***
Чёрные иероглифы
перепутанных голых веток
на фоне голубого
мартовского неба.
Когда ветки получат листья,
возможно, что-то и прочтётся.
***
Закатное солнце
оседало
в остатки мокрого снега
в весеннем лесу
и не шипело.
***
Повисла первая звёздочка
на кончике голой ветки,
на фоне бледного
мартовского неба.
***
Телеграммы почек
на весенних ветках.
Получите.
Распишитесь.
***
Мигающие
лесные глаза
заката.
***
Мчится вершина сосны
к облакам.
***
Солнце,
садясь в лесу,
воткнулось в гнилой пень.
Хватит ли
у такого большого пня
мокрой холодной гнили,
чтоб загасить светило?
***
Берёза на краю леса,
над оврагом,
сильно наклонившись
и, раскинув широко
белые руки,
кричит:
– Падаю! Падаю! –
А следующей весной,
ожидая поезда
на пустынной платформе,
опять я вижу,
что она ещё падает
в том же положении.
с берега того же оврага.
Вся – в кружеве сочных листьев,
и всё ещё кричит,
кокетка.
***
Прыснули лучи
из дырки облаков.
***
Какая симпатичная
пухлая тучка!
Так и просится
быть наколотой на вилку!
***
Малярийная желтизна
остатков влажного
весеннего заката.
11.03.2015
***
Заходящее солнце
чистило свои жёлтые зубы
щёточкой вершин
дальнего леса.
***
Весёлый дуб на краю оврага
задрал могучую ветку вверх
к своей пышной кроне:
– Привет!
– Привет! – сердечно
я помахал ему.
***
Прижались две тонкие
молоденькие берёзки
к толстому тёмному дубу,
вовсе бесчувственному
ко всяким нежностям.
Да он их просто не заметил.
***
Солнце пристально смотрело,
моргая от дыма,
на грандиозный лесной пожар.
Завидовало?
Май, 2016
***
Задумчиво пульсирует вода
меж тёмных свай
ведущего
в никуда
моста.
***
Столько прошло
проливных дождей,
что даже вороны
потяжелели.
Есть ещё силы лететь,
но не хватает,
чтобы при этом
каркать.
***
Мелькают зубы редких фонарей
в опасном мраке
запущенного парка.
Февраль, 2015
***
Вот куст проснулся
на рассвете
на склоне берега реки
и вынырнул из мягкого тумана
свободно подышать –
с поблёкшим гребнем месяца
в кудрявых волосах.
2015
ДОСТУПНОСТЬ БЕССМЕРТИЯ
Многим очень хочется
считать себя частью
красавицы-природы
и почувствовать
слитным неразрывно с ней.
Природа бессмертна –
при смертности
её составных частей.
Значит, и ты,
её малюсенький кусочек
с твоим чувством слияния с ней,
вполне законно
можешь посчитать себя
бессмертным.
Так сказать,
влезть задарма
в бессмертие.
Попробуй!
***
Солнце, поёживаясь,
вылезло
из зарослей крапивы
и стало нежным,
ласковым
и тёплым.
***
Струя извилистой тропинки
стекала вниз
по откосу оврага.
***
Струны
лесных отражений
в рояле озера.
***
Вид спокойно плывущей чайки,
да ещё белой,
как-то успокаивает.
Плывёт с величавостью лебедя,
и не кричит истерично,
как это делает в небе.
***
День застыдился
свершившихся, как всегда,
неблагородных дел,
и к вечеру зарделся
стеснительным румянцем.
2015
***
Взрыв заката.
***
Всплывают сумерки
из тихого глубокого оврага,
стирая наверху
среди дерев
остатки исчезающей зари.
***
Кажется ли младенцу
в коляске,
как и мне,
румянец заката нежным?
***
Запятая
вечернего солнца
на пустой странице
неба.
2015
***
Солнце,
сползая к закату,
стукнулось лбом
об угол
бетонной коробки дома,
заслонившего горизонт.
Обошлось без взаимного
сотрясения мозга.
***
Уполз за горизонт
обширный розовый закат,
и всё вокруг
уменьшилось.
***
Рядом с отражением
бледного полумесяца
в вечереющей реке
плеснула рыба.
Она-то не знала
об этом отражении,
хотя хлестнула по нему
серебристым хвостиком.
***
Вечерний восход
городских фонарей.
***
Выставлен сигнальный шар
осенней грусти,
в виде одинокого
оранжевого куста,
на плоском берегу
вечереющего озера.
2014
***
Красный глаз
дотлевающего костра
в сыром ночном лесу.
2014
***
Мне показался
на другом берегу,
в вечерних сумерках,
как будто смутный дым
от кем-то брошенного
и не загашенного костра.
А это лишь была
безлистая осенняя берёза,
взмывающая к небу
из голого кустарника
к рваным облакам.
III. Проснулся и живу
МОТАЮ СРОК
С утра расстроены все струны
моей души.
Наверно, черт играл на них
всю ночь,
когда я перелистывал свои
многосерийные цветные сновиденья.
Проснулся и живу.
Душа вернулась
и, дребезжащая, сидит на месте.
Пошёл ноябрьский серый день.
Как будто снова двинулся тюремный срок,
поскольку я свободен лишь во сне.
Работа, улицы, казённые слова…
давно натёрли шею,
как петля.
Но нету мыслей у меня
ни на подкоп, ни на побег.
А может, взбунтовать – против кого?
Кого я позову на бунт?
Куда я выйду за ворота?
И где они?
Молчу.
Мотай свой срок.
Почисти зубы.
Смажь
душистым кремом шею.
Потом спеши в скрипящий лифт,
словно в мешок,
потом – под моросящий дождь…
Ноябрь, 2001, Москва
ДВОЙНОЕ НЕБО
В моей душе осела грусть,
но я ей рад,
поскольку это знак
ещё живой души.
Я не боюсь
моей оставшейся,
возможно, не простой судьбы.
Но я грущу.
Грущу не по тому,
что было позади,
а по тому
чего со мною не было,
быть не могло
и никогда не будет.
Плывущий сон
манил и звал
и обманул,
хотя я знал,
что это – сон.
Искал я зелень
ярче, чем весной,
искал я небо
глубже и синей,
чем в ночь июньскую
Купала.
Хотел пройти босым по утренней тропе,
покрытой мягкой, тёплой пылью,
с цепочкой мелких крестиков на ней –
следов вспорхнувших птиц.
Искал я важный разговор.
И мне не раз казалось,
что лёгкие слова,
которые должны всё объяснить,
они вот только что сухим дождём
тихонько простучали
по гулким стенкам воздуха,
ссыпаясь.
Но этих слов
я так и не расслышал.
Мне грустно наяву.
А под моей рукой –
колючий холод каменных перил.
Блестит измятый, мокрый
уличный асфальт.
Гляжу я в небо
с блёклой синевой,
остуженное октябрём,
и всё же чувствую,
что за его экраном
скрывается другое небо,
которое я видел
лишь во сне…
Октябрь, 1991
***
Настроение
на восходе
может быть столь
великолепным,
что солнце
из солидарности
застрянет на небосводе.
НОЧНОЙ КОШМАР
Приснилось мне,
что я проснулся.
Хочу заснуть опять.
Хочу уйти из комнаты,
родимой до тошноты.
С рассветом мутным за окном,
с соседом, кашляющим за стенкой,
с газетой «Правда» на полу
и тикающим будильником на стуле.
Но не могу.
Не получается!
Сон не идёт, проклятый гад!
Бессильно мучаюсь,
и злюсь,
готов убить себя.
Не жалко!
Ну, что ж,
я так и поступил:
зарезался
попавшим под руку
прекрасным новым лезвием
от фабрики «Восход».
Тогда от боли
по-настоящему проснулся
все в той же комнате,
знакомой до тошноты,
в своём родном
великом эс-сэ-сэр –
с рассветом мутным за окном,
с газетой «Правда» на полу
с соседом, кашляющим за стенкой,
и тикающим будильником на стуле.
Пощупал шею:
крови нет.
В руке зажато лезвие.
Кошмар!
Так что ж мне делать, а?..
Зарезаться опять?
Москва, 1984
ДУРАК
Расклад моей души
склоняется к тому,
что лирик я.
Но вот скажу себе я сам:
– Ты лирик и поэтому дурак.
Ты лирик и поэтому слабак.
Ты обречён на грусть,
на слёзы, неудачу,
и даже
на сумасшедший дом,
коль будешь застревать на праве
без смысла проливать из глаз
лирическую воду.
Родной, подумай ещё раз.
Чего ты ждёшь?
Чего такого не хватает?
Есть крыша, хлеб,
глаза глядят,
и руки целы.
Есть мирный быт,
работа по душе,
друзья, семья…
Ну, как у всех.
О чем ты плачешься
и что ты потерял?
По-честному:
об этом точно ты не знаешь.
Ну, лирик ты.
Никто тебе не запретит
узреть вокруг себя
волнующую прелесть:
в зелёных листьях на деревьях,
в дрожащей ряби на реке,
в улыбке сонного младенца на коленях мамы,
и свет из чьих-то искренних и ясных глаз…
И вытереть свои глаза,
держа в ладони вышитый платочек.
Потом пойти
и хорошенько выспаться к утру,
перед уходом на привычную работу.
Тебе всё мало?
Можешь предъявить
весомый счёт судьбе?
Реестр потерянных вещей,
включая в них:
мешок несбывшихся надежд,
кубышку зряшных чувств,
и чемодан безадресных страстей?
Тебе их жаль?
Ты можешь их пересчитать?
Проставить цену?
Боишься не попасть
куда-то к сроку на раздачу
каких-то дорогих,
особых треволнений?
Ну, порыдай!
Вот именно:
дурак!
2001
***
Грустно –
от выбрасываемого из вазы
букета.
Как от чувства
выброшенной
жизни.
2014
***
Зачем мне часы?
Они же не ходят назад.
Впереди я теперь
ничего не жду!
Туда –
не опоздаю.
***
Пришёл
в целительную природу
и всё-таки и здесь
ушёл в себя,
как в упорно тлеющий торф.
Тлеют в глубине души
дымные очаги
безнадёжной наивности
и непредсказуемости.
***
Без сопротивленья отдавайся красоте,
прущей прямо на тебя,
поверх деревьев,
в виде пышного облака,
подсвеченного снизу
пронзительным закатом.
Тогда ты успокоишься.
Когда внизу почернеет
от сумерек земля.
***
Дым от первого
разведённого мной костра
на мокрой опушке знакомого,
и ещё голого весеннего леса
не только бросается настойчиво
в мои глаза,
но и цепляет мою душу,
заставляя и её
радостно слезиться.
Апрель, 2016
***
Всё, что я с чувством
воспринимал вокруг,
спряталось внутрь меня,
внутрь моей души.
И тогда кругом
всё опустело.
Вот оно –
одиночество!
2015
***
Сжалась, сжалась
душа.
Разжалась,
выдохнув
облачко пыли.
***
И вдруг сверкнула
пронзительная простота
откровения
о смысле нашей жизни.
Как молния.
Только не слышно было грома.
И снова
всё посерело.
***
Какое это,
хоть невысокое,
но бурное дėревце!
Сколько в нём тёмных
перепутанных веточек,
мелких листьев,
и желания жить!
КОРШУН ИЛИ ПРОСТЫНЯ?
Вишу в пространстве без поддержки
среди листвы и облаков,
над бегающими внизу людьми –
по серому и пыльному асфальту.
Я стал вороной, воробьём,
притом без птичьих их забот.
Я сделался почти что коршуном,
парящим над снующими туда-сюда
авто,
но вовсе без желания упасть на них,
как на мышей.
Мне надоело быть внизу
премудро-глупым чудаком,
объевшимся словесных макарон,
что тянутся без перерыва
из книг,
экранов
и газет.
Хочу висеть в прохладном майском воздухе,
отстиранном недавними дождями,
среди шумов и скрипов
городских ущелий.
Я не человек.
А если и не коршун я,
то пусть хоть простыня,
слетевшая с веревки на балконе,
взмываясь в небеса.
Я шевелю
подсохшими концами –
величественно и вяло,
как будто это коршуновы крылья.
Мне все равно,
как выгляжу я снизу.
И видит ли
хоть кто-нибудь меня.
Как хорошо,
что я теперь не слышу
бормочущих голов.
Игра внизу закончена.
Все карты биты.
А сколько было среди них
краплёных карт –
теперь мне все равно.
Москва, 2001
***
Усатый дядя,
сидящий напротив меня
на скамейке,
широко и от всей души зевнул.
И я сразу,
как будто ждал этого момента,
тоже зевнул.
Но у меня не было
столь пышных усов.
Поэтому моя блаженная улыбка
испарилась слишком быстро.
***
Тесноту жизни,
как тесноту
движущейся людской толпы,
легко представить.
А как представить тесноту
изматывающих переживаний
внутри души?
Как толкотню
посланцев дьявола?
***
Оскудела моя жизнь,
когда оскудела
душой толпа,
в которой я привык
вертеться.
2016
***
В моей душе
было так зябко,
что даже отражение солнца
в холодном пруду
меня потихоньку грело.
2014
***
Дрожащие огни
несбыточной
мечты.
***
Стало светлее
вокруг
и темней
на душе…
***
Истираются дни
в наждачной шкурке
банальных
житейских забот…
***
Сжимаются тиски
болезней,
сжимаются тиски
оставшихся мне лет.
А ты на чтó надеялся?
На расширяющуюся
ввысь,
как у мошенника Мавроди,
лотерею?
ОБРЫВОЧНОЕ
Обрывки фраз.
Обрывки слов.
Обрывки чувств.
Обрывки слёз.
Обрывки весточек
от дорогого человека.
Обрывки мыслей
и воспоминаний.
Вот так и складывается жизнь.
В обрывках можно разглядеть
мелькание
согласных и не согласных букв.
А нельзя ль порвать
и все буквы на клочки?..
2015
***
Я, как мёртвый стебель,
с почерневшей головой,
торчащий из белого сугроба
среди зимы.
Наклонившись,
он ещё о чем-то
говорит.
Февраль, 2013
***
Какой робкий закат!
Да ещё прячется
за деревьями.
Может быть,
последний?
2016
***
И на фоне этого унылого
серого пейзажа –
такие разноцветные
чувства!
IV. Беда, как сырость, лезет
СНЕГ И ЛИСТЬЯ
На улице вечер и ветер.
Падает первый снег.
Падают мокрые листья.
У тебя,
ещё не отвыкшей
от летнего тепла,
бредущей после работы
в мокром переулке,
озябли руки,
озябла немножко душа.
Вот кто-то высокий
остановился,
как будто захотел
взглянуть тебе в глаза.
И ты остановилась,
смущаясь и уступая
дорогу на тесном тротуаре.
Но нет:
он просто поднимал
свой мокрый воротник,
и прошёл,
слегка задевши
чёрным портфелем.
Тебе этой ночью,
возможно, приснятся листья,
прячущиеся под снег.
Они покажутся тебе знакомыми,
как чьи-то лица,
виденные в детстве.
И тебе станет грустно,
оттого что никогда
ты их больше не увидишь…
Ты проснёшься в тихой темноте,
одинокая и не уверенная,
что ты
в своей комнате,
и чувствуя,
с лёгким страхом и ознобом,
что сама становишься
падающим листком…
А, может быть, твоя
юная душа
сейчас переселяется
в какой-нибудь прохладный и чистый,
пахнущий первым снегом лист.
Ранним утром, завтра,
снег раскиснет, расплывётся…
Люди растопчут листья — жёлтые, красные, зелёные,
свалившиеся на мокрый асфальт.
Растопчут, не сознавая,
что, может быть, топчут
чьи-то души.
Октябрь, 1982
ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ
В окне мелькнул кусочек сна –
на фоне бледно-голубого неба.
От чистой снежной пелены,
покрывшей ночью двор,
восходит кверху мир
и тихий свет.
Повиснув низко, дремлют небеса
и провода.
Цветёт горшочек глиняный
на выступе окна –
зажглась настурция
пурпуром нежных звёзд
в прозрачной дымке
раннего рассвета.
Крадясь, уходит боль,
мешавшая дышать.
Кошачьи лапки
втягивают когти –
они, скорее, уж ласкают,
чем скребут
по оживающему сердцу.
Теперь не страшно: день придёт.
1997
ВАНЬКА-ВСТАНЬКА
Встань, Ванька, встань!
Грешно тебе грустить.
Будь гордым и не трусь,
хотя бы потому,
что страх
лишь приближает гибель,
когда грозит беда.
Беда у всех, конечно, рядом ходит,
как кот вокруг норы,
где прячется бедняжка мышь.
Зачем тебе нора?
Не будь бедняжкой, милый Ваня!
Беда, она как мировой эфир,
как сырость, лезет
во все и всякие и трещины, и щели.
Но есть надёжный щит –
улыбка на твоём накрашенном лице.
Как засмеёшься,
словно клоун на арене,
и посмотри вокруг –
у всех теплей и веселей
становится в душе.
И верь: мы все готовы
вступиться за тебя,
увидев вдруг
на твоих щеках
не краску, а размазанную кровь.
Встань Ванька снова,
встань!
Назло судьбе,
хотя тебя лишили ног.
Но руки есть,
и кепка надо лбом.
Под кепкой – скошенный в весёлой
и озорной гримаске рот.
Москва, 2001
***
Хорошо, когда есть,
что вспоминать.
Хорошо,
когда есть,
кому послушать…
ЧЕРВЯК
Тёплые струи
хлестали вздрагивающую землю
и разбудили в глубине
длинного дождевого червя.
Он пополз наверх
сквозь раскисшую скользкую глину,
вытягиваясь и ощущая
каждым кусочком напряжённой кожи
каждого своего кольца –
сладость и трудность жизни.
Когда он высунул
слепую голову
над поверхностью капустной грядки,
дождь прекратился.
Утомлённая бурей ночь
медленно волочила по земле
тёмное влажное брюхо.
Было тихо.
Лишь шурша, скользили с веток
последние капли в траву.
Червяк ничего не видел и не слышал,
но и для него была ночь
прекрасна.
Да и сам он был
красавец.
Был он силён и здоров,
и не знал,
что глух и слеп,
и что он –
червяк.
1983
ОДУВАНЧИК
В лунном свете
на голубой подушке
лежит недозрелый одуванчик
всклокоченных, по последней моде,
и коротко подстриженных рыжих волос.
Зажмурены веки
с неотмытой синькой.
Горькая гримаска
на сжатых пухлых губах…
«– Кто тебя обидел,
не привыкшую к ударам,
когда кричат и бьют,
но уже нет игры?..»
У изголовья
тихо стрекочет будильник,
выводя
ровную строчку шва
по краю первой,
неигрушечной,
душевной раны.
За-
жи-
вёт.
Май, 1987
ТЕРПЕНИЕ
Ты садишься вечером,
выйдя из лязгнувшего челюстями автобуса,
в городскую электричку,
в покрытый пылью,
грязно-зелёный вагон,
замедливший с натугой ход
и вставший впритирку
к зазубренному краю платформы.
Ты смертельно устал от работы.
Ты устал от дороги к своему дому.
Ты ничего не чувствуешь,
ничего не видишь.
Не чувствуешь железа,
не видишь бетона,
не замечаешь толчков в спину,
но подчиняясь им,
втискиваешься всё глубже и глубже
в вагон,
в тесный проход между сиденьями.
Ты жив, но не воспринимаешь
ни себя, ни окружающих.
Ты ничего не воспринимаешь.
Всё остановилось.
Застыл непрерывный грохот.
Застряло в пространстве
бесчувственное движенье.
Замерло мелькание деревьев,
столбов и тусклых огней за окном,
в своём привычном, бесконечном повторении.
Застыли лица
сидящих на скамейке.
Закаменела твоя душа.
И возможно,
и наверно,
это хорошо.
Нужно застыть, окаменеть,
слиться с окружающими предметами,
людьми, скамейками,
застарелой грязью на полу,
тяжёлым воздухом в вагоне,
чтобы выжить,
чтобы вынести
до предела терпеливо
этот унылый и тесный,
условно движущийся мир.
А потом…
потом очнуться
среди журчащей тишины
на последнем этаже многоэтажки,
ближе к звёздам,
на краю чудовищного города.
И ощутить с удивлением
стакан в руке
с остывающим крепким и сладким чаем.
И увидеть перед собой,
в жёлтом ярком круге
от настольной лампы,
большую раскрытую книгу
с картинкой:
«Битва римлян с варварами».
Теперь ты способен улыбнуться.
Ноябрь, 1987, Москва
***
Хорошо, когда у всего общества
есть нетленное чувство связи
со своим прошлым.
Если оно прерывается,
общество деградирует
до состояния стада.
Стадо затаптывает не только прошлое,
но и всё живое
на своём бегу
неизвестно куда.
2015
ПУСТОТА В ТЕСНОТЕ
Не надо
фантастических романов –
космическая эра
уже пришла на землю.
Нас
разносят друг от друга
неодолимые слепые силы.
На нашей маленькой планете,
набитой донельзя людьми,
повсюду возникают чёрные пустоты.
А дело в том
(как мне разъяснил с апломбом
знакомый кандидат
космологи-
и психологи-
ческих наук),
что мы научились ловко,
как планеты,
увёртываться друг от друга,
(когда, казалось бы, деваться некуда)
и, как нейтрино,
проходить насквозь,
не замечая,
через кого
или через что проходим.
Мы все заряжены
зарядами вселенской неприязни,
и все — со знаком “плюс”.
Поэтому усердно и тоскливо
отталкиваемся подальше друг от друга,
ворча на тесноту.
И я ворчу.
Меня толкают.
Я окружён сейчас
со всех сторон толпой.
Кручусь без толку,
задыхаюсь…
Меня прижали
к чьей-то спине,
словно к стене.
Не увернулся.
Хочу увидеть:
обо что
иль об кого
меня
раз-
дав-
ливают?
Уж лучше –
об какую-нибудь красавицу.
Вывёртываю голову с трудом,
цепляясь носом,
за чьи-то уши:
и действительно –
красотка!
Смотрю в её глаза,
но ничего не вижу, –
а только лишь
вселенскую
глухую пустоту.
Москва, 1984
***
Разбежались в стороны
пути,
наткнувшись
на крупный город.
***
Человечек
спрятался
от чувства подлого насилия
над его душой
в сильную боль
в руке –
из-за случайного перелома.
Как ему, бедолаге,
должно быть уютно
в этой боли!
1982
ПРУЖИНА
Откуда выскочила
эта пружина?
Ржавая, но как всегда бодрая,
упрямая и агрессивная,
пружина не может валяться без дела.
Пружина так и напрашивается
на приключения,
если её оставить скакать на свободе.
Поставьте её в дело,
Ведь без неё
кто-то сломался,
сник.
Да уж не ищите
прежнего хозяина,
ставшего паралитиком,
и жив ли он?
А дайте новое ей место,
и работу –
достойную,
и под силу.
Согните,
сожмите ее,
пусть она торчит
где-нибудь в тесноте,
упираясь концами
в обе стороны.
Даже ржавая,
но при деле,
она вызывает уважение.
Вот так и ты:
сопротивляйся,
хотя бы ради самого сопротивления,
как пружина,
живущая ни для чего другого.
А если не знаешь, на что опереться верой,
то постарайся найти,
куда упереться,
хотя бы головой и ногами,
пока чувствуешь в себе
пружину упрямства,
желание честной драки
и просто бесшабашной
тяги
к жизни.
Москва, 1988
***
Когда человек
глубоко и всецело
поглощён только собою,
он невидимка.
Кто его заметит,
и кому он такой
нужен?
***
Замёрзшую душу
словесным кипятком
можно обжечь,
но не согреть.
***
Среди снегов
души,
как голому, среди снегов
зимы,
невольно хочется залезть
в скорлупку тёплую
бездушья.
***
Безмятежный свет
на лице девочки-подростка,
ещё не знающей,
красива она или нет —
как будто это отсвет
от тихой прозрачной воды
лесного озера
на утренней заре в начале лета.
С мягкой травой по берегам,
ещё не затоптанной
ногами рыбаков, грибников
и всяких любителей
даровой ягоды.
***
Потянулась к правде
и стала красивой.
У неё теперь
не только глаза,
даже кожа на лице
засветилась.
2015
***
И всё-таки у некоторых людей
глаза излучают что-то,
о чём они сами не догадываются.
Что-то от чего-то вечного,
не поддающегося материальному объяснению.
Правда, если этого не бывает,
то это не означает,
что человек глуп.
Есть умники
и с круглыми бесцветными глазами,
но без загадочной
в них глубины.
***
Если умная, скромная девушка,
выглядит в посторонних глазах
затюканной дурочкой,
(о чём она не подозревает),
это совершенно не значит,
что не найдётся
симпатичный парень,
способный разглядеть в ней
свою мечту.
***
Она настолько красива,
что может позволить себе
улыбаться,
непринуждённо
и даже поощрительно,
мне –
случайному уроду.
***
Терпеливо стоят
в глубоком снегу
одноногие древние липы
в заброшенном парке.
До сих пор
не ушли
за своими хозяевами.
2014
***
Прогибается старая аллея
под грузом
двухсотлетних лип.
***
Мелодия прыгающих крыш
вдоль линии горизонта
на фоне ясного заката.
Кто ж дирижёр?
***
Ох, как трудно художнику
примириться в городе
с раздавливающим душу зрелищем:
тысяч бетонных прямоугольников домов,
и миллионов проколотых в них
слепых окошек.
Поневоле отбросишь кисть
и возьмёшь в руки
отбойный молоток.
***
И в переполненной Москве,
как ни странно,
есть немало
пустынных оврагов
и заросших бурьяном берегов,
где за весь день
не увидишь
ни бездомного пса,
ни человека,
подыскивающего подходящий сук.
12.11.2013
***
Там,
где одинокий огонёк,
там
одинокий
человек.
***
Вздрагивают круги
от крупных слёз,
падающих
в лужу
безнадёжности…
***
Чиркни спичкой
по высохшей душе!
Может, и загорится?
2015
***
Глаза горят,
как угольки судьбы.
В какую зóлу
перегорят они?
2015
***
Плывут тревожно вдаль
осенние больные облака.
И уплывают с ними
розы и жасмины,
и куча летних витаминов –
от загрустивших стариков.
Закон природы.
***
Он дул в большую ложку
с горячей с маслом кашей
и предвкушал,
с каким же наслажденьем
он её сожрёт.
При том внимательннейше слушал
льющиеся из репродуктора звуки
бетховенского гимна «К радости».
Каша, в детстве и теперь, на пенсии,
неизменно доставляла ему
искренне высокую радость.
1982
***
Каждый человек –
это интересная история жизни.
Но у многих
жирная или тощенькая точка
в этой истории
ставится задолго до смерти.
V. И чем ты хвастаешься, моя Россия
***
Как будто бы в кино
о славном корабле
с названием «Титаник»,
мы можем разглядеть
повсюду
художественные красоты
гибели России.
Но, к счастью, или несчастью,
из тонущих почти никто
конец свой
не способен сознавать.
Все прыгающие в ледяную воду
находятся в гипнозе
призраков побед.
Для призраков чего
и для какого зрителя
стараются усердно
продюсеры и режиссёры гибели?..
2016
***
Свежий венок на суку
прибрежной ивы:
здесь кто-то, когда-то
и как-то утонул.
А не пора ли нам вывесить,
на последние денежки,
роскошный венок
на высоченной осине,
торчащей на обрыве,
над тонущей любимой
Родиной?
Сентябрь, 2015
***
Угар
приспособленчества,
экстаз
прислужничества
и дирижируемая злоба к тем,
кому давно не хочется
попачкать руки
об морды
спущенной с цепи шпаны.
И морщится от её угроз.
Воистину шекспировские страсти
бурлят в сердцах и головах
родимой нашей
публики!
Шекспир
в своём гробу
спокойно может отдыхать.
2016
СЧАСТЬЕ
В превеликом сталинском лагере,
под стылым сибирским небом,
в душном и тёмном бараке,
на жёстком и затхлом матраце
(на нём неизвестно, от чего и сколько
умерло предшественников)
заключённому,
втиснутому в узкую клетку
двухэтажных
деревянных нар,
почти забывшему,
кем он был в свободной жизни,
(дальнейший текст произведения автоматически обрезан; попросите автора разбить длинный текст на несколько глав)
ТУННЕЛЬ
Я лечу
в свою судьбу,
как в бескрайний туннель,
и сгораю на лету.
Я лечу, улетаю от всех,
кто мне дорог,
кого
не хотел бы терять.
Улетаю от прожитых дней,
что остаются позади
цепочкой светлых пятен,
уменьшаясь вдали.
Я уношу с собой в темноту
все недóжитые ночи и дни
и все свои сны.
Я такой же, как все.
Где-то рядом, возможно,
летят другие,
каждый в своём туннеле.
Умоляю:
не молчите!
Кажется, кто-то кричит…
А может быть, это мой голос
мечется
среди тесных
невидимых стен?..
1987; 1995
***
Все ушли,
кого когда-то
я обидел.
И не попросить мне у них
прощения
теперь,
когда я понял,
что я их
обидел.
2012
***
Какой загадочный
и непростой
этот простор!
Простор души,
среди распахнутых полей
в кольце лесов.
И хочется,
и боязно
в таком парить.
Сентябрь, 2016
***
Небо затянуло
серой
смирительной рубашкой
туч.
Теперь я
чувствую себя свободным
от его объятий.
Апрель, 2016
ОБМАН СТЕКЛА
Обман стекла.
Мираж простора в небесах.
Коварная подделка глубины.
Фальшивый воздух.
Лживый трепет сердца.
Жемчужина украденной слезы.
Пора разбить стекло.
Разбить окно.
Разбить стеклянные глаза.
Прорваться.
И продраться,
обдирая в клочья кожу.
Спасти
обмотанную в кровоподтёки душу.
Спастись,
теряя смысла крылья.
Искать, надеяться, иметь.
Держать и проклинать.
Москва, 1982
КЛЁН
За моим окном
в сырой осенней темноте
возился и царапался в стекло,
просясь в натопленную избу,
молоденький,
прозябший до сердцевины
клён,
уж как-то быстро растерявший на ветру.
всю пёструю свою одежду.
Я выкопал бы его,
бедняжку,
и впустил.
Но не было
годящейся лопаты.
ОКТЯБРЬ
Прозрачен облетевший лес.
Пустынны небеса.
Ни птиц, ни комаров,
ни ветерка.
Молчанье –
в ожидании дождя.
А сырость неизбежных слёз
нисколько не заполнит
пустоту.
Октябрь, 2003
Я ТЕНЬ
Я – это не я.
Я тень,
дрожащая на сквозняке.
Остаток откипевших ожиданий.
Унылый кашель
не состоявшейся весны.
Пытался петь — и поперхнулся,
вдруг осознав,
что надо бы рычать.
Однако, не хватало нам ещё
рычащей тени.
Дрожи, друг, шелести
пустыми листьями фольги
воспоминаний ни о чем.
Давно всё отгорело.
Пепел унесло
с белёсым горьким дымом.
Шевелятся в золе на сквозняке
истлевшие клочки.
Что было в них завёрнуто?
Никто не знает,
да и не хочет знать.
Осталась дрожь.
Озноб и кашель
полупрозрачной тени,
с попыткой вспоминать.
Москва, 1994
КАК ВСЁ ПРОСТО
Просто –
вода в тихом пруду.
Просто –
небо.
Просто –
листья
на прибрежных деревьях,
прокрашенные лучами
простого солнца,
садящегося в банальную цепочку
розово-жемчужных облачков на горизонте,
в конце июля.
И почему так сильно
и не просто
всё это тебя волнует?
Ты приглядись,
как без пустых волнений,
засунув клюв под мягкое крыло,
уходит голубь в тихий сон,
присев на толстый тёмный сук
спокойного
простого дуба.
2015
***
Сумей, поэт,
и в серости
увидеть радость.
И ощутить её –
назло глазам –
за серым занавесом
холодного дождя,
опущенным в конце
блестящего спектакля лета.
Давай-ка,
напрягись.
Октябрь, 2016
ПРИШЁЛ ПОКОЙ ЗИМЫ
С утра
над мёрзлым горизонтом плоских крыш
глядит бесстрастно и в упор,
прищурившись из-под седых бровей,
на нас декабрь.
Сквозь неподвижный белый дым
неясно выглянуло солнце.
Застывшие пруды
покрылись твёрдым,
и пока прозрачным синим льдом.
Пришёл покой зимы,
но он,
как и покой паралича,
совсем не дал
спокойной ясности душе,
застывшей в наледи терпенья.
Зажалась, глупая,
и ждёт весну.
Сиди и жди.
Сегодня избегая
излишней теплоты.
Декабрь, 2001
***
Бывает
человек-оркестр,
от которого хочется бежать,
заткнув уши.
А есть
человек-костёр,
который согревает
даже издали.
ОКУРОК
От жизни остаётся лишь окурок,
на несколько коротеньких затяжек,
и он ещё дымит…
Ну, пусть окурок,
он
по-своему красив:
с кудрями мягкого седого пепла
в чернявом венчике
обугленной бумаги.
Когда-то был он
новой длинной сигаретой
(и, вроде, неплохого сорта),
готовой к исполнению призванья:
гореть, гореть –
без страха, без отказа, без конца.
Но всё кончается,
заряд остался лишь
на несколько затяжек.
Как растянуть?
И надо ли?
Быть может, лучше сразу осветить
смеркающийся воздух
одной последней яркой вспышкой
и замереть уж навсегда?
А память обо всём, что было,
останется внутри ненужного теперь
бумажного обрубка.
В нём в виде копоти и сажи
запечатлилась,
быть может, замечательная жизнь
свершившегося горенья.
Но только жаль:
никто не вздумает
взглянуть в его нутро,
чтобы узнать,
какие чувства, и надежды, и волненья
смешались в запахе
пропитанной смолой бумаги!
Какие мысли тайные прошли
здесь вместе с воздухом дыханья,
вздувавшего огонь…
Никто не развернёт и не прочтёт
такой богатый откровеннейший дневник.
Подобный
не напишется пером.
И это всё летит с одним плевком
в ближайшую канаву или лужу…
…Окурок мой, ты погори ещё чуть-чуть!
Хотя б ещё немного…
Январь, 2002
***
Жизнь –
это длинная
пассажирская дорога
со множеством остановок в пути.
На всех ли
ты выходил
когда-нибудь,
чтоб оглядеться вокруг?
***
Несостоявшееся будущее,
печально сгорбившись,
уходит в прошлое…
***
Очищающие раскаянием
воспоминания:
кого ты не до-
óбнял,
кого не до-
поцеловал.
В конечном счёте,
не до-
óбнял
и себя.
2016
***
Какой он тёплый
одинокий дом
на том высоком берегу,
в косых оранжевых лучах
садящегося солнца!
А я стою́ здесь,
на невысоком,
такой же одинокий,
но без тепла в душе.
Хоть также освещён зарёй.
II. Прыснули лучи из дырки облаков
ДЕКАБРЬ
Обрубок дня,
увязший в снежной целине.
Озноб берёз,
раздетых
до последнего листа.
Пунктир мышиного следа
на чистом белом полотне
в пустом саду.
Остывшая заря.
Псалом без звуков и без слов.
Цветные сны.
Декабрь, 2003
***
Перепутанная проволока
голых древесных вершин
пытается размешать
зимнюю блёклость неба.
***
Зимнее дерево –
в сыром туманном воздухе,
когда на его ветки,
словно на рёбра,
налипает снег,
выглядит
озябшим
скелетом.
Декабрь, 2014
***
Увидеть чёрных птиц,
запутавшихся в марле
падающего снега –
о чём это предвестие?
Декабрь, 2014
***
Мерцающие вспышки
холодных снежинок
над зажёгшимся фонарём.
Декабрь, 2014
***
Глубина зимы –
это сугробы снега
на пятых этажах
еловых лап в лесу
и стаи снежных
пухлых птичек
на тёмных голых
ветках лип.
***
Вспухли сугробы
на обочине аллеи парка
в свете зажёгшихся
робких фонарей.
***
Разговор немых
чёрных стволов
в белом снегу
в безлюдном ночном парке.
***
Широкий веер
голого зимнего куста
на снегу
в просторном поле.
Кого он обдувает?
***
Чёрные иероглифы
перепутанных голых веток
на фоне голубого
мартовского неба.
Когда ветки получат листья,
возможно, что-то и прочтётся.
***
Закатное солнце
оседало
в остатки мокрого снега
в весеннем лесу
и не шипело.
***
Повисла первая звёздочка
на кончике голой ветки,
на фоне бледного
мартовского неба.
***
Телеграммы почек
на весенних ветках.
Получите.
Распишитесь.
***
Мигающие
лесные глаза
заката.
***
Мчится вершина сосны
к облакам.
***
Солнце,
садясь в лесу,
воткнулось в гнилой пень.
Хватит ли
у такого большого пня
мокрой холодной гнили,
чтоб загасить светило?
***
Берёза на краю леса,
над оврагом,
сильно наклонившись
и, раскинув широко
белые руки,
кричит:
– Падаю! Падаю! –
А следующей весной,
ожидая поезда
на пустынной платформе,
опять я вижу,
что она ещё падает
в том же положении.
с берега того же оврага.
Вся – в кружеве сочных листьев,
и всё ещё кричит,
кокетка.
***
Прыснули лучи
из дырки облаков.
***
Какая симпатичная
пухлая тучка!
Так и просится
быть наколотой на вилку!
***
Малярийная желтизна
остатков влажного
весеннего заката.
11.03.2015
***
Заходящее солнце
чистило свои жёлтые зубы
щёточкой вершин
дальнего леса.
***
Весёлый дуб на краю оврага
задрал могучую ветку вверх
к своей пышной кроне:
– Привет!
– Привет! – сердечно
я помахал ему.
***
Прижались две тонкие
молоденькие берёзки
к толстому тёмному дубу,
вовсе бесчувственному
ко всяким нежностям.
Да он их просто не заметил.
***
Солнце пристально смотрело,
моргая от дыма,
на грандиозный лесной пожар.
Завидовало?
Май, 2016
***
Задумчиво пульсирует вода
меж тёмных свай
ведущего
в никуда
моста.
***
Столько прошло
проливных дождей,
что даже вороны
потяжелели.
Есть ещё силы лететь,
но не хватает,
чтобы при этом
каркать.
***
Мелькают зубы редких фонарей
в опасном мраке
запущенного парка.
Февраль, 2015
***
Вот куст проснулся
на рассвете
на склоне берега реки
и вынырнул из мягкого тумана
свободно подышать –
с поблёкшим гребнем месяца
в кудрявых волосах.
2015
ДОСТУПНОСТЬ БЕССМЕРТИЯ
Многим очень хочется
считать себя частью
красавицы-природы
и почувствовать
слитным неразрывно с ней.
Природа бессмертна –
при смертности
её составных частей.
Значит, и ты,
её малюсенький кусочек
с твоим чувством слияния с ней,
вполне законно
можешь посчитать себя
бессмертным.
Так сказать,
влезть задарма
в бессмертие.
Попробуй!
***
Солнце, поёживаясь,
вылезло
из зарослей крапивы
и стало нежным,
ласковым
и тёплым.
***
Струя извилистой тропинки
стекала вниз
по откосу оврага.
***
Струны
лесных отражений
в рояле озера.
***
Вид спокойно плывущей чайки,
да ещё белой,
как-то успокаивает.
Плывёт с величавостью лебедя,
и не кричит истерично,
как это делает в небе.
***
День застыдился
свершившихся, как всегда,
неблагородных дел,
и к вечеру зарделся
стеснительным румянцем.
2015
***
Взрыв заката.
***
Всплывают сумерки
из тихого глубокого оврага,
стирая наверху
среди дерев
остатки исчезающей зари.
***
Кажется ли младенцу
в коляске,
как и мне,
румянец заката нежным?
***
Запятая
вечернего солнца
на пустой странице
неба.
2015
***
Солнце,
сползая к закату,
стукнулось лбом
об угол
бетонной коробки дома,
заслонившего горизонт.
Обошлось без взаимного
сотрясения мозга.
***
Уполз за горизонт
обширный розовый закат,
и всё вокруг
уменьшилось.
***
Рядом с отражением
бледного полумесяца
в вечереющей реке
плеснула рыба.
Она-то не знала
об этом отражении,
хотя хлестнула по нему
серебристым хвостиком.
***
Вечерний восход
городских фонарей.
***
Выставлен сигнальный шар
осенней грусти,
в виде одинокого
оранжевого куста,
на плоском берегу
вечереющего озера.
2014
***
Красный глаз
дотлевающего костра
в сыром ночном лесу.
2014
***
Мне показался
на другом берегу,
в вечерних сумерках,
как будто смутный дым
от кем-то брошенного
и не загашенного костра.
А это лишь была
безлистая осенняя берёза,
взмывающая к небу
из голого кустарника
к рваным облакам.
III. Проснулся и живу
МОТАЮ СРОК
С утра расстроены все струны
моей души.
Наверно, черт играл на них
всю ночь,
когда я перелистывал свои
многосерийные цветные сновиденья.
Проснулся и живу.
Душа вернулась
и, дребезжащая, сидит на месте.
Пошёл ноябрьский серый день.
Как будто снова двинулся тюремный срок,
поскольку я свободен лишь во сне.
Работа, улицы, казённые слова…
давно натёрли шею,
как петля.
Но нету мыслей у меня
ни на подкоп, ни на побег.
А может, взбунтовать – против кого?
Кого я позову на бунт?
Куда я выйду за ворота?
И где они?
Молчу.
Мотай свой срок.
Почисти зубы.
Смажь
душистым кремом шею.
Потом спеши в скрипящий лифт,
словно в мешок,
потом – под моросящий дождь…
Ноябрь, 2001, Москва
ДВОЙНОЕ НЕБО
В моей душе осела грусть,
но я ей рад,
поскольку это знак
ещё живой души.
Я не боюсь
моей оставшейся,
возможно, не простой судьбы.
Но я грущу.
Грущу не по тому,
что было позади,
а по тому
чего со мною не было,
быть не могло
и никогда не будет.
Плывущий сон
манил и звал
и обманул,
хотя я знал,
что это – сон.
Искал я зелень
ярче, чем весной,
искал я небо
глубже и синей,
чем в ночь июньскую
Купала.
Хотел пройти босым по утренней тропе,
покрытой мягкой, тёплой пылью,
с цепочкой мелких крестиков на ней –
следов вспорхнувших птиц.
Искал я важный разговор.
И мне не раз казалось,
что лёгкие слова,
которые должны всё объяснить,
они вот только что сухим дождём
тихонько простучали
по гулким стенкам воздуха,
ссыпаясь.
Но этих слов
я так и не расслышал.
Мне грустно наяву.
А под моей рукой –
колючий холод каменных перил.
Блестит измятый, мокрый
уличный асфальт.
Гляжу я в небо
с блёклой синевой,
остуженное октябрём,
и всё же чувствую,
что за его экраном
скрывается другое небо,
которое я видел
лишь во сне…
Октябрь, 1991
***
Настроение
на восходе
может быть столь
великолепным,
что солнце
из солидарности
застрянет на небосводе.
НОЧНОЙ КОШМАР
Приснилось мне,
что я проснулся.
Хочу заснуть опять.
Хочу уйти из комнаты,
родимой до тошноты.
С рассветом мутным за окном,
с соседом, кашляющим за стенкой,
с газетой «Правда» на полу
и тикающим будильником на стуле.
Но не могу.
Не получается!
Сон не идёт, проклятый гад!
Бессильно мучаюсь,
и злюсь,
готов убить себя.
Не жалко!
Ну, что ж,
я так и поступил:
зарезался
попавшим под руку
прекрасным новым лезвием
от фабрики «Восход».
Тогда от боли
по-настоящему проснулся
все в той же комнате,
знакомой до тошноты,
в своём родном
великом эс-сэ-сэр –
с рассветом мутным за окном,
с газетой «Правда» на полу
с соседом, кашляющим за стенкой,
и тикающим будильником на стуле.
Пощупал шею:
крови нет.
В руке зажато лезвие.
Кошмар!
Так что ж мне делать, а?..
Зарезаться опять?
Москва, 1984
ДУРАК
Расклад моей души
склоняется к тому,
что лирик я.
Но вот скажу себе я сам:
– Ты лирик и поэтому дурак.
Ты лирик и поэтому слабак.
Ты обречён на грусть,
на слёзы, неудачу,
и даже
на сумасшедший дом,
коль будешь застревать на праве
без смысла проливать из глаз
лирическую воду.
Родной, подумай ещё раз.
Чего ты ждёшь?
Чего такого не хватает?
Есть крыша, хлеб,
глаза глядят,
и руки целы.
Есть мирный быт,
работа по душе,
друзья, семья…
Ну, как у всех.
О чем ты плачешься
и что ты потерял?
По-честному:
об этом точно ты не знаешь.
Ну, лирик ты.
Никто тебе не запретит
узреть вокруг себя
волнующую прелесть:
в зелёных листьях на деревьях,
в дрожащей ряби на реке,
в улыбке сонного младенца на коленях мамы,
и свет из чьих-то искренних и ясных глаз…
И вытереть свои глаза,
держа в ладони вышитый платочек.
Потом пойти
и хорошенько выспаться к утру,
перед уходом на привычную работу.
Тебе всё мало?
Можешь предъявить
весомый счёт судьбе?
Реестр потерянных вещей,
включая в них:
мешок несбывшихся надежд,
кубышку зряшных чувств,
и чемодан безадресных страстей?
Тебе их жаль?
Ты можешь их пересчитать?
Проставить цену?
Боишься не попасть
куда-то к сроку на раздачу
каких-то дорогих,
особых треволнений?
Ну, порыдай!
Вот именно:
дурак!
2001
***
Грустно –
от выбрасываемого из вазы
букета.
Как от чувства
выброшенной
жизни.
2014
***
Зачем мне часы?
Они же не ходят назад.
Впереди я теперь
ничего не жду!
Туда –
не опоздаю.
***
Пришёл
в целительную природу
и всё-таки и здесь
ушёл в себя,
как в упорно тлеющий торф.
Тлеют в глубине души
дымные очаги
безнадёжной наивности
и непредсказуемости.
***
Без сопротивленья отдавайся красоте,
прущей прямо на тебя,
поверх деревьев,
в виде пышного облака,
подсвеченного снизу
пронзительным закатом.
Тогда ты успокоишься.
Когда внизу почернеет
от сумерек земля.
***
Дым от первого
разведённого мной костра
на мокрой опушке знакомого,
и ещё голого весеннего леса
не только бросается настойчиво
в мои глаза,
но и цепляет мою душу,
заставляя и её
радостно слезиться.
Апрель, 2016
***
Всё, что я с чувством
воспринимал вокруг,
спряталось внутрь меня,
внутрь моей души.
И тогда кругом
всё опустело.
Вот оно –
одиночество!
2015
***
Сжалась, сжалась
душа.
Разжалась,
выдохнув
облачко пыли.
***
И вдруг сверкнула
пронзительная простота
откровения
о смысле нашей жизни.
Как молния.
Только не слышно было грома.
И снова
всё посерело.
***
Какое это,
хоть невысокое,
но бурное дėревце!
Сколько в нём тёмных
перепутанных веточек,
мелких листьев,
и желания жить!
КОРШУН ИЛИ ПРОСТЫНЯ?
Вишу в пространстве без поддержки
среди листвы и облаков,
над бегающими внизу людьми –
по серому и пыльному асфальту.
Я стал вороной, воробьём,
притом без птичьих их забот.
Я сделался почти что коршуном,
парящим над снующими туда-сюда
авто,
но вовсе без желания упасть на них,
как на мышей.
Мне надоело быть внизу
премудро-глупым чудаком,
объевшимся словесных макарон,
что тянутся без перерыва
из книг,
экранов
и газет.
Хочу висеть в прохладном майском воздухе,
отстиранном недавними дождями,
среди шумов и скрипов
городских ущелий.
Я не человек.
А если и не коршун я,
то пусть хоть простыня,
слетевшая с веревки на балконе,
взмываясь в небеса.
Я шевелю
подсохшими концами –
величественно и вяло,
как будто это коршуновы крылья.
Мне все равно,
как выгляжу я снизу.
И видит ли
хоть кто-нибудь меня.
Как хорошо,
что я теперь не слышу
бормочущих голов.
Игра внизу закончена.
Все карты биты.
А сколько было среди них
краплёных карт –
теперь мне все равно.
Москва, 2001
***
Усатый дядя,
сидящий напротив меня
на скамейке,
широко и от всей души зевнул.
И я сразу,
как будто ждал этого момента,
тоже зевнул.
Но у меня не было
столь пышных усов.
Поэтому моя блаженная улыбка
испарилась слишком быстро.
***
Тесноту жизни,
как тесноту
движущейся людской толпы,
легко представить.
А как представить тесноту
изматывающих переживаний
внутри души?
Как толкотню
посланцев дьявола?
***
Оскудела моя жизнь,
когда оскудела
душой толпа,
в которой я привык
вертеться.
2016
***
В моей душе
было так зябко,
что даже отражение солнца
в холодном пруду
меня потихоньку грело.
2014
***
Дрожащие огни
несбыточной
мечты.
***
Стало светлее
вокруг
и темней
на душе…
***
Истираются дни
в наждачной шкурке
банальных
житейских забот…
***
Сжимаются тиски
болезней,
сжимаются тиски
оставшихся мне лет.
А ты на чтó надеялся?
На расширяющуюся
ввысь,
как у мошенника Мавроди,
лотерею?
ОБРЫВОЧНОЕ
Обрывки фраз.
Обрывки слов.
Обрывки чувств.
Обрывки слёз.
Обрывки весточек
от дорогого человека.
Обрывки мыслей
и воспоминаний.
Вот так и складывается жизнь.
В обрывках можно разглядеть
мелькание
согласных и не согласных букв.
А нельзя ль порвать
и все буквы на клочки?..
2015
***
Я, как мёртвый стебель,
с почерневшей головой,
торчащий из белого сугроба
среди зимы.
Наклонившись,
он ещё о чем-то
говорит.
Февраль, 2013
***
Какой робкий закат!
Да ещё прячется
за деревьями.
Может быть,
последний?
2016
***
И на фоне этого унылого
серого пейзажа –
такие разноцветные
чувства!
IV. Беда, как сырость, лезет
СНЕГ И ЛИСТЬЯ
На улице вечер и ветер.
Падает первый снег.
Падают мокрые листья.
У тебя,
ещё не отвыкшей
от летнего тепла,
бредущей после работы
в мокром переулке,
озябли руки,
озябла немножко душа.
Вот кто-то высокий
остановился,
как будто захотел
взглянуть тебе в глаза.
И ты остановилась,
смущаясь и уступая
дорогу на тесном тротуаре.
Но нет:
он просто поднимал
свой мокрый воротник,
и прошёл,
слегка задевши
чёрным портфелем.
Тебе этой ночью,
возможно, приснятся листья,
прячущиеся под снег.
Они покажутся тебе знакомыми,
как чьи-то лица,
виденные в детстве.
И тебе станет грустно,
оттого что никогда
ты их больше не увидишь…
Ты проснёшься в тихой темноте,
одинокая и не уверенная,
что ты
в своей комнате,
и чувствуя,
с лёгким страхом и ознобом,
что сама становишься
падающим листком…
А, может быть, твоя
юная душа
сейчас переселяется
в какой-нибудь прохладный и чистый,
пахнущий первым снегом лист.
Ранним утром, завтра,
снег раскиснет, расплывётся…
Люди растопчут листья — жёлтые, красные, зелёные,
свалившиеся на мокрый асфальт.
Растопчут, не сознавая,
что, может быть, топчут
чьи-то души.
Октябрь, 1982
ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ
В окне мелькнул кусочек сна –
на фоне бледно-голубого неба.
От чистой снежной пелены,
покрывшей ночью двор,
восходит кверху мир
и тихий свет.
Повиснув низко, дремлют небеса
и провода.
Цветёт горшочек глиняный
на выступе окна –
зажглась настурция
пурпуром нежных звёзд
в прозрачной дымке
раннего рассвета.
Крадясь, уходит боль,
мешавшая дышать.
Кошачьи лапки
втягивают когти –
они, скорее, уж ласкают,
чем скребут
по оживающему сердцу.
Теперь не страшно: день придёт.
1997
ВАНЬКА-ВСТАНЬКА
Встань, Ванька, встань!
Грешно тебе грустить.
Будь гордым и не трусь,
хотя бы потому,
что страх
лишь приближает гибель,
когда грозит беда.
Беда у всех, конечно, рядом ходит,
как кот вокруг норы,
где прячется бедняжка мышь.
Зачем тебе нора?
Не будь бедняжкой, милый Ваня!
Беда, она как мировой эфир,
как сырость, лезет
во все и всякие и трещины, и щели.
Но есть надёжный щит –
улыбка на твоём накрашенном лице.
Как засмеёшься,
словно клоун на арене,
и посмотри вокруг –
у всех теплей и веселей
становится в душе.
И верь: мы все готовы
вступиться за тебя,
увидев вдруг
на твоих щеках
не краску, а размазанную кровь.
Встань Ванька снова,
встань!
Назло судьбе,
хотя тебя лишили ног.
Но руки есть,
и кепка надо лбом.
Под кепкой – скошенный в весёлой
и озорной гримаске рот.
Москва, 2001
***
Хорошо, когда есть,
что вспоминать.
Хорошо,
когда есть,
кому послушать…
ЧЕРВЯК
Тёплые струи
хлестали вздрагивающую землю
и разбудили в глубине
длинного дождевого червя.
Он пополз наверх
сквозь раскисшую скользкую глину,
вытягиваясь и ощущая
каждым кусочком напряжённой кожи
каждого своего кольца –
сладость и трудность жизни.
Когда он высунул
слепую голову
над поверхностью капустной грядки,
дождь прекратился.
Утомлённая бурей ночь
медленно волочила по земле
тёмное влажное брюхо.
Было тихо.
Лишь шурша, скользили с веток
последние капли в траву.
Червяк ничего не видел и не слышал,
но и для него была ночь
прекрасна.
Да и сам он был
красавец.
Был он силён и здоров,
и не знал,
что глух и слеп,
и что он –
червяк.
1983
ОДУВАНЧИК
В лунном свете
на голубой подушке
лежит недозрелый одуванчик
всклокоченных, по последней моде,
и коротко подстриженных рыжих волос.
Зажмурены веки
с неотмытой синькой.
Горькая гримаска
на сжатых пухлых губах…
«– Кто тебя обидел,
не привыкшую к ударам,
когда кричат и бьют,
но уже нет игры?..»
У изголовья
тихо стрекочет будильник,
выводя
ровную строчку шва
по краю первой,
неигрушечной,
душевной раны.
За-
жи-
вёт.
Май, 1987
ТЕРПЕНИЕ
Ты садишься вечером,
выйдя из лязгнувшего челюстями автобуса,
в городскую электричку,
в покрытый пылью,
грязно-зелёный вагон,
замедливший с натугой ход
и вставший впритирку
к зазубренному краю платформы.
Ты смертельно устал от работы.
Ты устал от дороги к своему дому.
Ты ничего не чувствуешь,
ничего не видишь.
Не чувствуешь железа,
не видишь бетона,
не замечаешь толчков в спину,
но подчиняясь им,
втискиваешься всё глубже и глубже
в вагон,
в тесный проход между сиденьями.
Ты жив, но не воспринимаешь
ни себя, ни окружающих.
Ты ничего не воспринимаешь.
Всё остановилось.
Застыл непрерывный грохот.
Застряло в пространстве
бесчувственное движенье.
Замерло мелькание деревьев,
столбов и тусклых огней за окном,
в своём привычном, бесконечном повторении.
Застыли лица
сидящих на скамейке.
Закаменела твоя душа.
И возможно,
и наверно,
это хорошо.
Нужно застыть, окаменеть,
слиться с окружающими предметами,
людьми, скамейками,
застарелой грязью на полу,
тяжёлым воздухом в вагоне,
чтобы выжить,
чтобы вынести
до предела терпеливо
этот унылый и тесный,
условно движущийся мир.
А потом…
потом очнуться
среди журчащей тишины
на последнем этаже многоэтажки,
ближе к звёздам,
на краю чудовищного города.
И ощутить с удивлением
стакан в руке
с остывающим крепким и сладким чаем.
И увидеть перед собой,
в жёлтом ярком круге
от настольной лампы,
большую раскрытую книгу
с картинкой:
«Битва римлян с варварами».
Теперь ты способен улыбнуться.
Ноябрь, 1987, Москва
***
Хорошо, когда у всего общества
есть нетленное чувство связи
со своим прошлым.
Если оно прерывается,
общество деградирует
до состояния стада.
Стадо затаптывает не только прошлое,
но и всё живое
на своём бегу
неизвестно куда.
2015
ПУСТОТА В ТЕСНОТЕ
Не надо
фантастических романов –
космическая эра
уже пришла на землю.
Нас
разносят друг от друга
неодолимые слепые силы.
На нашей маленькой планете,
набитой донельзя людьми,
повсюду возникают чёрные пустоты.
А дело в том
(как мне разъяснил с апломбом
знакомый кандидат
космологи-
и психологи-
ческих наук),
что мы научились ловко,
как планеты,
увёртываться друг от друга,
(когда, казалось бы, деваться некуда)
и, как нейтрино,
проходить насквозь,
не замечая,
через кого
или через что проходим.
Мы все заряжены
зарядами вселенской неприязни,
и все — со знаком “плюс”.
Поэтому усердно и тоскливо
отталкиваемся подальше друг от друга,
ворча на тесноту.
И я ворчу.
Меня толкают.
Я окружён сейчас
со всех сторон толпой.
Кручусь без толку,
задыхаюсь…
Меня прижали
к чьей-то спине,
словно к стене.
Не увернулся.
Хочу увидеть:
обо что
иль об кого
меня
раз-
дав-
ливают?
Уж лучше –
об какую-нибудь красавицу.
Вывёртываю голову с трудом,
цепляясь носом,
за чьи-то уши:
и действительно –
красотка!
Смотрю в её глаза,
но ничего не вижу, –
а только лишь
вселенскую
глухую пустоту.
Москва, 1984
***
Разбежались в стороны
пути,
наткнувшись
на крупный город.
***
Человечек
спрятался
от чувства подлого насилия
над его душой
в сильную боль
в руке –
из-за случайного перелома.
Как ему, бедолаге,
должно быть уютно
в этой боли!
1982
ПРУЖИНА
Откуда выскочила
эта пружина?
Ржавая, но как всегда бодрая,
упрямая и агрессивная,
пружина не может валяться без дела.
Пружина так и напрашивается
на приключения,
если её оставить скакать на свободе.
Поставьте её в дело,
Ведь без неё
кто-то сломался,
сник.
Да уж не ищите
прежнего хозяина,
ставшего паралитиком,
и жив ли он?
А дайте новое ей место,
и работу –
достойную,
и под силу.
Согните,
сожмите ее,
пусть она торчит
где-нибудь в тесноте,
упираясь концами
в обе стороны.
Даже ржавая,
но при деле,
она вызывает уважение.
Вот так и ты:
сопротивляйся,
хотя бы ради самого сопротивления,
как пружина,
живущая ни для чего другого.
А если не знаешь, на что опереться верой,
то постарайся найти,
куда упереться,
хотя бы головой и ногами,
пока чувствуешь в себе
пружину упрямства,
желание честной драки
и просто бесшабашной
тяги
к жизни.
Москва, 1988
***
Когда человек
глубоко и всецело
поглощён только собою,
он невидимка.
Кто его заметит,
и кому он такой
нужен?
***
Замёрзшую душу
словесным кипятком
можно обжечь,
но не согреть.
***
Среди снегов
души,
как голому, среди снегов
зимы,
невольно хочется залезть
в скорлупку тёплую
бездушья.
***
Безмятежный свет
на лице девочки-подростка,
ещё не знающей,
красива она или нет —
как будто это отсвет
от тихой прозрачной воды
лесного озера
на утренней заре в начале лета.
С мягкой травой по берегам,
ещё не затоптанной
ногами рыбаков, грибников
и всяких любителей
даровой ягоды.
***
Потянулась к правде
и стала красивой.
У неё теперь
не только глаза,
даже кожа на лице
засветилась.
2015
***
И всё-таки у некоторых людей
глаза излучают что-то,
о чём они сами не догадываются.
Что-то от чего-то вечного,
не поддающегося материальному объяснению.
Правда, если этого не бывает,
то это не означает,
что человек глуп.
Есть умники
и с круглыми бесцветными глазами,
но без загадочной
в них глубины.
***
Если умная, скромная девушка,
выглядит в посторонних глазах
затюканной дурочкой,
(о чём она не подозревает),
это совершенно не значит,
что не найдётся
симпатичный парень,
способный разглядеть в ней
свою мечту.
***
Она настолько красива,
что может позволить себе
улыбаться,
непринуждённо
и даже поощрительно,
мне –
случайному уроду.
***
Терпеливо стоят
в глубоком снегу
одноногие древние липы
в заброшенном парке.
До сих пор
не ушли
за своими хозяевами.
2014
***
Прогибается старая аллея
под грузом
двухсотлетних лип.
***
Мелодия прыгающих крыш
вдоль линии горизонта
на фоне ясного заката.
Кто ж дирижёр?
***
Ох, как трудно художнику
примириться в городе
с раздавливающим душу зрелищем:
тысяч бетонных прямоугольников домов,
и миллионов проколотых в них
слепых окошек.
Поневоле отбросишь кисть
и возьмёшь в руки
отбойный молоток.
***
И в переполненной Москве,
как ни странно,
есть немало
пустынных оврагов
и заросших бурьяном берегов,
где за весь день
не увидишь
ни бездомного пса,
ни человека,
подыскивающего подходящий сук.
12.11.2013
***
Там,
где одинокий огонёк,
там
одинокий
человек.
***
Вздрагивают круги
от крупных слёз,
падающих
в лужу
безнадёжности…
***
Чиркни спичкой
по высохшей душе!
Может, и загорится?
2015
***
Глаза горят,
как угольки судьбы.
В какую зóлу
перегорят они?
2015
***
Плывут тревожно вдаль
осенние больные облака.
И уплывают с ними
розы и жасмины,
и куча летних витаминов –
от загрустивших стариков.
Закон природы.
***
Он дул в большую ложку
с горячей с маслом кашей
и предвкушал,
с каким же наслажденьем
он её сожрёт.
При том внимательннейше слушал
льющиеся из репродуктора звуки
бетховенского гимна «К радости».
Каша, в детстве и теперь, на пенсии,
неизменно доставляла ему
искренне высокую радость.
1982
***
Каждый человек –
это интересная история жизни.
Но у многих
жирная или тощенькая точка
в этой истории
ставится задолго до смерти.
V. И чем ты хвастаешься, моя Россия
***
Как будто бы в кино
о славном корабле
с названием «Титаник»,
мы можем разглядеть
повсюду
художественные красоты
гибели России.
Но, к счастью, или несчастью,
из тонущих почти никто
конец свой
не способен сознавать.
Все прыгающие в ледяную воду
находятся в гипнозе
призраков побед.
Для призраков чего
и для какого зрителя
стараются усердно
продюсеры и режиссёры гибели?..
2016
***
Свежий венок на суку
прибрежной ивы:
здесь кто-то, когда-то
и как-то утонул.
А не пора ли нам вывесить,
на последние денежки,
роскошный венок
на высоченной осине,
торчащей на обрыве,
над тонущей любимой
Родиной?
Сентябрь, 2015
***
Угар
приспособленчества,
экстаз
прислужничества
и дирижируемая злоба к тем,
кому давно не хочется
попачкать руки
об морды
спущенной с цепи шпаны.
И морщится от её угроз.
Воистину шекспировские страсти
бурлят в сердцах и головах
родимой нашей
публики!
Шекспир
в своём гробу
спокойно может отдыхать.
2016
СЧАСТЬЕ
В превеликом сталинском лагере,
под стылым сибирским небом,
в душном и тёмном бараке,
на жёстком и затхлом матраце
(на нём неизвестно, от чего и сколько
умерло предшественников)
заключённому,
втиснутому в узкую клетку
двухэтажных
деревянных нар,
почти забывшему,
кем он был в свободной жизни,
(дальнейший текст произведения автоматически обрезан; попросите автора разбить длинный текст на несколько глав)
Рецензии и комментарии