Untitled

И не любила — не была любима,
И не ждала — её никто не ждал;
Лишь только низкий холмик под осиной,
Лишь он один её очаровал.

Кончалось лето, дождик шёл устало,
Пред синим светом тусклого огня
Она, согнувшись, как всегда шуршала,
Чего-то сильно жаря и скорбя.

В открытой двери как всегда пыхтели
Пропитанные гарью мужики,
И с жалостью и дремотой глядели
Лежавшие на лавках старики.

Они всегда под вечер приходили
И отдавали деньги за приют,
А через час снотворного просили
Лишь потому, что бросили, не пьют.

«Как надоело гадкое жилище,
Как этот дом всегда пугал меня;
Как ненавижу старое кладбище,
Так ненавижу блёклый свет огня!»

Она ушла, как тени исчезают,
Как солнца свет скрывается в ночи;
Когда обшивкой стены покрывают,
Под нею остаются кирпичи.

О ней никто не знал, никто не слышал,
Она, как мышь, по переулкам шла,
И те же населявшие их мыши
Не убегали, кинув все дела.

Она ступала лёгкой непогодой,
При шаге пыль не тронув с мостовой;
Она пропала, как пропали годы,
Все те, что ей пригрезились самой.

И только там, где не было покоя,
Где слышен скрип осины над рекой,
Над этой самой, синею рекою,
Нашёлся тот незыблемый покой.

Но как же так? Пусть не была любимой,
Но всё-таки её всё время ждал
Тот милый-милый холмик под осиной,
Который так её очаровал.
08.04.05