Библиотека жизни
Анна Лэйн Возрастные ограничения 12+
Пыль оседает на корешках золочёных,
В паутине историй спят имена.
Кого-то из них прославляли как бога,
Кого-то прославила только война.
Здесь много поэм и много историй,
В которых хранится лишь память одна.
В рассказах же этих живёт лишь душа—
Душа человека, или героя, чья книга прочитана уж до конца.
Он спит на той полке, лишь редко вздыхая,
И ждет когда книгу кто-то с полки возьмёт,
И снова увидит рассвет, понимая,
Что в мире чужом он навечно живёт.
Ведь книга — не просто папирус с обложкой,
А дверь, что ведёт в лабиринты души,
И каждый читающий сердцем в мгновение
Проходит тот путь, что герои прошли.
И пусть переплёт давно уж весь стёрся,
Листы пожелтели, потеряв прежний вид,
В листах тех заветных ещё существует
Рассказ о герое, что, возможно, погиб.
Мы все — эти книги.
Наш смех, наши раны —
Лишь строчки, что время спешит записать.
А Бог— переплётчик. И в вечных архивах
Нас будут хранить, чтоб потом вспоминать.
В паутине историй спят имена.
Кого-то из них прославляли как бога,
Кого-то прославила только война.
Здесь много поэм и много историй,
В которых хранится лишь память одна.
В рассказах же этих живёт лишь душа—
Душа человека, или героя, чья книга прочитана уж до конца.
Он спит на той полке, лишь редко вздыхая,
И ждет когда книгу кто-то с полки возьмёт,
И снова увидит рассвет, понимая,
Что в мире чужом он навечно живёт.
Ведь книга — не просто папирус с обложкой,
А дверь, что ведёт в лабиринты души,
И каждый читающий сердцем в мгновение
Проходит тот путь, что герои прошли.
И пусть переплёт давно уж весь стёрся,
Листы пожелтели, потеряв прежний вид,
В листах тех заветных ещё существует
Рассказ о герое, что, возможно, погиб.
Мы все — эти книги.
Наш смех, наши раны —
Лишь строчки, что время спешит записать.
А Бог— переплётчик. И в вечных архивах
Нас будут хранить, чтоб потом вспоминать.
Рецензии и комментарии