Саламандра и шашлык

Я ей писал про вечности тревогу,
Про то, как в мире тишина мертва.
Она в ответ: «Простите, ради бога,
Ваш текст — вода, пустые всё слова».
«Казнить нельзя, но где же запятая?» —
писала Муза, пряча в строчках смех.
А я, её Пегаса оседлая,
подбросил в топку угли для утех.
Изобразил ей огненную лаву,
про то, как дышит пламя в темноте.
Она в ответ: «Какого черта, право?
Офигеваю я….и краны все
перекрываю и ливаю. Точка».
А через минуты — новый крик:
«Старались Вы… Сомнительные строчки…
Иль я от смыслов спятила на миг?»
«Реальность смыта. В часовом — каком я?
Мне сердце тычет в рёбра, как в набат.
Сравнить с огнем каким-то там – бла, бомба!
То ж, к лешему, отчаянный подкат!»
«Ничё не дам!» — финал её тирады, —
«И не проси огня у Саламандр!
Мои угли — для шашлыка награда.
А не для ваших поэтичных мантр».

И я молчу. Я выметаю пепел
от крыльев павшего в бою коня.
Её ответ был груб, великолепен!
Меня обжёг — оплавилась броня.
Моих боится слов, как бог — распятья,
как чёрт — святой воды и ладана.
И пряча нежность в складках грубых платьев,
краны все запирает дотемна.

Пусть будет так. И нервные порывы
пусть время лечит, жарится шашлык.
Я к этому молчанию привык —
в нём больше страсти, чем в любом порыве.
И если вдруг, спустя неделю… две,
она мой новый стих отметит лайком,
то значит, уголёк в её душе
еще сверкает озорной утайкой.