у окна с завесой белой

У окна с завесой белой,
Прислонивши лоб к стеклу,
Крепко сжавши свои очи,
Дремлет матушка в углу.
Ждет она сынка со фронта
Днем и ночью,
Ночью, днем,
Без прерывов на яства
И на крепкий, сладкий сон.
Много было слез пролитых,
Много писем голубиных
Без ответов и вестей.
А меж тем,
Среди полей,
Далеко от того дома
Тихо тянется ручей.
Вдоль ручья идут солдаты
С гимнастерками в руках,
А идут они с засады
Доложить об их врагах.
Чуть усталость клонит в сон,
Разум затмевая,
Вдоль дороги тянет лён,
Листья развивая.
Распускается сирень,
Слышно где-то свиристель,
И от леса до пригорка
Тихо тянется капель.
Зелена уже трава,
Распустились все цветы,
А роса на их листочках
Скромно просит тишины.
Долго тянется весна,
Не умолкли ветры,
И все гонят, тащат вдаль
Изумрудны ветви.
Мимолетное сомнение
Лишь пленит солдат волнение,
Хоть безмолвно проникает
Вглубь души, всё ж убивает
Что-то мелкое снаружи,
Но бесценное внутри.
И как вдруг, из-за спины,
Шум от взрывов, выстрел пуль.
Видно это их товарищ
Скрытно ногу подвернул.
Он терпел вою боль дорогой,
И отчаявшись в конец,
Падал медленно, бемшумно
Все в канаву наш боец.
Громко крикнул он лишь: «Братцы!»,
Как из-за кустов уж надцать
Светло-русых чужестранецев.
Лица их бездушно-злые,
Штальхельм на главах сидит,
На спине шинель и китель,
А в глазах огонь горит.
Во главе немецкой роты
Строгий и высокий плут
Он из тех, кто без разбора
Знает с кем сегодня бьют.
Панцерфауст в руки взяв,
Вдруг проникло то видение,
Выстрел, глухо миновав,
Следовал без промедления.
Схватка зародилась вскоре,
Крики затянулись в поле,
Речка озарилась краской,
Алой, грубой и ненастной.
Солнце село,
Гул притих,
Беспокойство заменив
Чем-то страшным и ужасным,
Чем-то до мурашек властным,
Чем-то, что бросает в дрожь
И вгоняет в спину нож.
Стоны издавались тихо,
Кто-то суетился лихо,
А солдат всё там лежал,
Умолял и погибал.
Кровь струилась врозь по венам,
На пути к прекрасным переменам.
В миг, искра перед глазами,
Всё сгорало со слезами,
Которые застыли навсегда.
Потеряв сознание, вдруг,
Слышно: «не сдавайся, друг!»
Те слова вершили гордость,
Затмивая весь недуг.
Свет погас… кругом лишь тьма,
Холод, слякоть, ветер, мгла,
Пустота кругом граничит,
Верну смерть ему величит.
Звон, и вдруг,
Очухавшись в палате,
Пред глазами всё плывёт,
Силуэтов очертания
Прорисовывал пролёт.
Чуть в улыбке растянувшись,
Мог наверняка он знать,
Пока помнят о солдате
Не прийдется уж под пулей погибать.