Башня

етел ветер домой по рассеянным тучам,
Опираясь, сдирал кожу всем берегам,
Оставлял пыль и мглу на встревоженных кручах,
Пел ту старую песнь, что кричит пустельга.

От воды до воды, и от пашни до пашни
Чёрный рот распахнул мрачный каменный фьорд,
Что на самом верху, на запуганной башне
Знает с давних времён только леший, да чёрт.

Мой капрал тоже знает, но не скажет ни слова,
Даже взгляд не падёт на искусанный пик,
В горло с жёстким свистом тычет шомпол метровый,
Прижимая приклад, давит заспанный крик.

«Всем отбой». Гасим свет на бесцветных палатках,
Тьма такая, что глаз не найдёт ни черты,
Голова в духоте, вновь лежишь на брусчатке,
Шаг, да шаг, ноги врозь — так шагают посты.

Сопит полк. Не уснёшь — вновь вставать по уставу,
До трёх ночи я глаз-то сомкнуть не сумел,
Когда ветер вдруг слез, зашагал по канавам,
Я сменил офицера, взошёл на предел.

Башня пепельным, чёрным от копоти струпом
Протыкала вверху облак синюю высь,
И над ней околеющим мертвенным трупом
Летел ржавый рассвет, превращая всё в слизь.

Пока я постовал, да дежурил в пролеске,
Старый сонный капрал сидел, глядя на свет,
На высокой скале вдоль поломанной фрески,
Горел тёплый огонь, в башне шёл силуэт.

Старик глазом не вёл, я как призрак слонялся,
Жёсткий топот спугнул только стайку жуков,
Ветер стих на заре, гомон птичий унялся,
Стылый жгучий мороз вновь пробрал до зубов.

Холм высокий, откосый, с него волны седые
Разбиваются в пену, трепещет заря,
Пока тучи на небе гнались грозовые,
Старик спрыгнул с обрыва, зажмурив глаза.