Ты любил ее?

Ты любил её? ": спросит промокший дождь тихо утратой.
" Ты любил её?", как звон раздастся по ушам без оглядки
И ответ, столь промерзший, где-то в тупом угле:
«Да, было, я любил её, как закат в ноябре».
И тихо, слово по горлу нож, тебя спросят:
«А ты укрывал её плечи от холодных слез
В разгар мутной осени?
Ты умел не только раздеть, а услышать
И в самые грустные ночи утешить?»
«Это присказка и полный чистейший бред!
У нее в голове только тучи и громы, там нет нечего,
Кроме сумашествие до кончиков пальцев ног!»
Когда ты её раздевал снова и снова, что-то горело внутри?
Ты хотел, чтоб её взгляд, столь холодный, засиял, похлеще других?
Ты ответишь:" Я бы любого убил за неё, ведь любил и люблю до сих пор! "
Но ты бы любил её, если бы она была не так хороша?
Если в слезах, а на запястьях сердца оставлены шрамы?
По ночам сорвавшийся крик где-то там, за парадной — Там грима нет, нет пустой картины, там она лежит
И дышит, дышит и с каждым вздохом сложней…
Ты любил бы её, когда она кричит в этой чёртовой агонии?!
«Я её защищу, я укрою её от всех»: хрипло басом разносится ток.
Ты видел её не только в нижнем белье, а с игрушкой в руках между строк?
Сдувал прядь волос с нежных черт лица, на которых исказилась боль.
Ты пошёл бы за ней туда, где черти разжигает костер вновь и вновь?!
Ты б ее защитил, сделал счастливой, но не знал, как сильно душе тоскливо
И удобно смотреть и любить, когда она так хороша
Сияет улыбкой, а по ночам срывается крик в одинокой квартире.
Ты хотел защитить её от всех?! Но прежде нужно были лишь от себя!
Ты не любил её, не знал любимый цвет и запах,
Не знал, как тяжело вдыхать сигаретный дым без остатка,
Не знал, как тяжело ей одной в этом мире,
Тебе принадлежало её тело, а душа оставалась закрытой…